Истории для взрослых от Олеся Бузины: Оттенки белого и красного

Помните классическую сцену из "Двенадцати стульев"? Бендер впервые видит Ипполита Матвеевича, ввалившегося на квартиру к своему бывшему дворнику, и принимает его за белогвардейского шпиона: "Остап надел на голые ноги апельсиновые штиблеты, прошелся по комнате и начал:

— Вы через какую границу? Польскую? Финляндскую? Румынскую? Должно быть, дорогое удовольствие…

— Честное слово, — вымолвил Ипполит Матвеевич, — честное слово, я подданный РСФСР. В конце концов, я могу вам показать паспорт…

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

— При современном развитии печатного дела на Западе напечатать советский паспорт — это такой пустяк, что об этом смешно говорить… Один мой знакомый доходил до того, что печатал даже доллары. А вы знаете, как трудно подделать американские доллары? Там бумага с такими, знаете, разноцветными волосками. Нужно большое знание техники".

Действие романа наших земляков Ильфа и Петрова происходит в 1927 году и несет все характерные отпечатки своего времени. Советские газеты пестрели сообщениями о шпионаже и подрывной деятельности "закордонной белогвардейщины" против СССР. Карикатуры в сатирических журналах изображали заграничную жизнь "бывших" — лихие ротмистры и полковники в золотых погонах наперегонки хлестали на страницах "Крокодила" водку и шампанское в обнимку с дамами и попами. Так создавался советский белый миф, пронизанный одновременно восхищением, завистью и страхом. Как написали те же Ильф и Петров: "Заграница — это миф о загробной жизни. Оттуда — не возвращаются". Эта формула давала возможность рассказывать об эмиграции все что угодно, выливаясь "Неуловимыми мстителями", "Операцией "Трест" и прочими шедеврами советской пропаганды.

Не по Ильфу и Петрову

Со временем, по мере физического старения и вымирания Белой гвардии в Париже страх перед ней в Стране Советов замещался только завистью и восхищением. Белые уже не пугали. Они казались элегантными, интеллигентными и непонятыми. В реальности же было все — и шпионаж против СССР, и работа на иностранные разведки, и сотрудничество части эмиграции с Гитлером, и вполне успешные террористические акты (причем даже на территории Советского Союза), и, естественно, рестораны, балалаечники и расстегаи. А также, о чем обычно забывают, самая обычная эмигрантская жизнь, в которой роскошные офицеры из "Крокодила" не веселились с дамами, а вкалывали механиками в гаражах, шоферами и даже обычными сельскохозяйственными рабочими.

Людей, "потерявших Россию", на Западе никто особенно не ждал. Никого там не интересовало, кем вы были в прошлой жизни. Только единицам, таким, как Шаляпин, Рахманинов и Сикорский, удалось устроиться "по специальности". Остальных ожидала смена профессии или резкое понижение по службе. Именно в это время значительная часть рядовых французского Иностранного Легиона пополнилась за счет поручиков, штабс-капитанов и даже бывших полковников Белой армии. Офицерских должностей для них не хватало. Да и в гражданскую значительная часть из этой публики уже привыкла шагать обычными рядовыми в офицерских полках.

Такое положение создало замечательную питательную среду для работы различных спецслужб — как западных разведок, так и советского ГПУ. Стоило в 1924 возникнуть по инициативе генерала Врангеля Русскому Общевоинскому Союзу (РОВС), как его ряды тут же пронизали агенты из конторы, основанной Феликсом Дзержинским. Естественно, это были не засланные казачки, а завербованные белогвардейцы, оказавшиеся без работы.

Завербованные герои

Чекистам удалось привлечь к работе на себя даже одного из самых известных белых героев Гражданской войны генерала Скоблина. Этот доблестный корниловец, участник Ледового похода, с которого началась история Белой армии, трудился на Лубянку на пару с супругой — известной певицей Плевицкой — с энтузиазмом ударника первых пятилеток. Компанию ему составляли такие не последние в белой эмиграции лица, как адмирал Крылов и генерал Монкевич, а также куда менее известные персонажи: например, племянник советского ученого Богомольца, возглавлявшего Академию наук УССР, Виктор. Во время Гражданской войны этот потомственный дворянин, родившийся в Киеве в 1895 году, работал в ОСВАГе — Осведомительном агентстве Вооруженных сил Юга России, а, оказавшись за границей, устроился носить информацию на своих бывших сослуживцев сразу в две разведки — британскую и советскую. Подробно его приключения описаны в вышедшей несколько лет назад документальной книге "Операция "Тарантелла" отставного генерала КГБ Льва Соцкова.

Естественно, этот предприимчивый молодой человек, потерявший вместе с Родиной и совесть, был далеко не единственным информатором Лубянки. Им несть числа! Благодаря этой разветвленной сети закордонных стукачей сначала ГПУ, потом ОГПУ, а впоследствии и их наследнику — НКВД становился известным любой мало-мальски значительный шаг белогвардейцев, суливший опасность государству "рабочих и крестьян", которым по странной закономерности управляли далеко не рабочие и совсем не крестьяне.

Но главным успехом красной разведки за границей стало оборудование штаб-квартиры РОВС в Париже целым комплексом подслушивающей аппаратуры. Для этой цели резидентура ОГПУ завербовала в 1929 году доброго московского купчину, бывшего председателя Экономического совета Временного правительства Сергея Третьякова. Никто бы и не подумал, что этот внук московского головы и основателя той самой знаменитой Третьяковской галереи может так низко пасть! И, тем не менее, он пал в грязь так, как могут падать только загулявшие купцы. Потеряв из-за революции наследственное богатство, Третьяков оказался на дне общества. Временами он впадал в запой, а однажды даже попытался свести счеты с жизнью — идеальный объект для вербовки!

Чекисты предложили ему сделку, от которой он не смог отказаться — внука приятеля Репина поймали не на ностальгии по березкам Средней полосы, а на банальной страсти к деньгам. Кредитную линию разорившемуся буржую открыли московские большевики. На деньги кассы ОГПУ Третьяков снял в Париже три квартиры в одном доме и предложил разместиться там штаб-квартире РОВС. Испытывавшие постоянные финансовые трудности лидеры белого движения согласились. Как же не поверить потомственному меценату, чей дедушка некогда спонсировал в России целую орду немытых художников-передвижников?

Под колпаком прослушки

Но дареные квартирки оказались с секретом — они были нашпигованы микрофонами покруче, чем легендарный диван Кучмы. Тут следует заметить, что, проигрывая белым в умении писать мемуары, красные несомненно на голову превосходили их в организационных способностях, военном деле и средствах разведки. На протяжении всей Первой мировой войны генералы Николая Второго так и не догадались, что радиопереговоры русской армии с успехом прослушивают немцы и австрийцы, а белые вожди до конца жизни не научились понимать, что такое прослушка и какие возможности врагу она дает.

Вдоволь наслушавшись задушевных бесед в штаб-квартире РОВС и вникнув в потаенные планы этой организации, направленные против СССР, агенты ОГПУ решили ударить по самой верхушке противника. В 1930 году они выкрали председателя РОВС генерала Кутепова, умершего от сердечного приступа почти сразу после захвата. А в 1937 году настал черед и его преемника генерала Миллера. С художествами Третьякова-младшего покончило только гестапо после захвата немцами Парижа. Обнаружив оснащенную подслушивающей аппаратурой квартирку, гитлеровская контрразведка уволокла ее хозяина в концлагерь, заподозрив в нем агента одной из вражеских разведок, и там благополучно уморила. Так что, в концлагерях гибли не только хорошие люди, но и откровенные перевертыши, на чьей совести смерть своих же соратников.

Однако, пока ОГПУ наладило свою систему антибелого террора, контрреволюционерам удалось добиться нескольких громких успехов, отправив на тот свет немало бывших террористов, ставших после 1917 года хозяевами России. В Советском Союзе об этом не любили вспоминать. Особенно замалчивали взрыв в 1927 году Центрального партийного клуба в Ленинграде. Тогда бывший участник Ледового похода, офицер Марковской артбригады Виктор Ларионов с несколькими единомышленниками проник через финскую границу прямо в "колыбель революции" и взорвал коммунистический актив, собравшийся послушать "доклад товарища Ширвиндта".

Ларионов с двумя товарищами привезли гранаты в обычных портфелях прямо в трамвае, пронесли их в зал заседаний и забросали ими участников мероприятия. Вот как он описывал это в воспоминаниях "Боевая вылазка в СССР": "Дверь распахнута. Я одну-две секунды стою на пороге и осматриваю зал. Десятка три голов на звук отворяемой двери повернулись в мою сторону… Бородка тов. Ширвиндта а-ля Троцкий склонилась над бумагами… На стене "Ильич" и прочие "великие". Вот все, что я увидел за эти одну-две секунды… Закрываю за нами дверь… Я говорю моим друзьям одно слово: "можно". Секунду Димитрий и Сергей возятся на полу над портфелями, спокойно и деловито снимая последние предохранители с гранат… Еще секунда тишины и вдруг страшный нечеловеческий крик: "А… а… а.. а… Бомба!" Сбегаю по лестнице… По всему дому несутся дикие крики, шуршание бегущих ног и писк, такой писк, как если бы тысячи крыс и мышей попали под гигантский пресс… В прихожей-вестибюле с дико вытаращенными глазами подбегает ко мне тов. Брекс. "Товарищ, что случилось?" — еле выдавливает она из себя. "Взорвалась адская машина, бегите в милицию и в ГПУ — живо!" — кричу на нее командным голосом. Она выбегает за дверь и дико вопит на Мойку: "Милиция!!! Милиция-а-а!".

Все участники акции благополучно ушли за границу. Впоследствии Ларионов стал одним из самых активных членов РОВС и основателем молодежной военно-спортивной организации "Белая идея". В 1938 году его выслали из Парижа в Германию, по подозрению в нацистских симпатиях, где они расцвели в полную силу. Во время Второй мировой войны бравый подрывник служил в РОА генерала Власова в должности офицера "по особым поручениям" — в реальности он занимался разведкой и контрразведкой. Умер Виктор Александрович в преклоннейшем возрасте в Германии в 1984 году, немного не дожив до 90 лет. Еще чуть-чуть — и развал Советского Союза смог бы увидеть! Вот бы порадовался дедуля…

Другой теракт белых закончился куда менее удачно, но не менее героически. В том самом 1928 году, когда Ильф и Петров публикуют "12 стульев", где Остап Бендер организовывает свой "Союз меча и орала" и спрашивает перепуганных обывателей Старгорода: "Вы в каком полку служили?", тридцатилетний штабс-капитан Георгий Радкович, бывший офицер Лейб-гвардии Егерского полка попытался, по заданию РОВС, совершить налет на здание ОГПУ на Лубянке, но был выслежен и застрелился после перестрелки с чекистами в подмосковном Подольске.

Месть Воровскому

Самым же, пожалуй, резонансным терактом белых стало убийство в 1923 году в швейцарской Лозанне советского дипломата Вацлава Воровского. Это был не просто дипломат, а один из самых близких к Ленину людей, без которого не было бы Октябрьской революции. Именно через Воровского проходили деньги на переворот в Петрограде из Скандинавии от Парвуса. Именно Воровский закупал оружие для Московского восстания на Пресне в 1905 году. У него были невероятные заслуги перед большевиками и не менее бездонный кредит ненависти у белых, дореволюционную жизнь которых он разрушил.

Воровского убил человек не менее интересный, чем он сам, — Морис Конради — 27-летний бывший капитан Белой армии, служивший в знаменитой Дроздовской дивизии. Швейцарец по происхождению, он родился в Петербурге в семье бизнесмена. Дореволюционная русская жизнь так понравилась этому европейцу, что он принял русское подданство. Можете представить, какую же Россию мы потеряли, если даже швейцарцы отказывались ради нее от своего гражданства! Морис участвовал в Первой мировой войне, окончил школу прапорщиков, командовал ротой на фронте, несколько раз был ранен, а после революции чуть ли не с первых дней влился в Белое движение. Когда гражданская война закончилась, Морис Конради приехал в Швейцарию, возобновил швейцарский паспорт и мог бы незаметно жить, если бы не память о нескольких родственниках, зверски замученных в России большевиками. Десятого мая 1923 года Конради убил Воровского выстрелом в голову из браунинга прямо в ресторане отеля, где тот ужинал после очередных дипломатических переговоров — бывший государственный преступник Российской империи, а теперь советский дипломат приехал в Лозанну на международную конференцию. Капитан-дроздовец сдал оружие метрдотелю и сам вызвал полицию. Прибывшим полицейским молодой человек сказал: "Я сделал доброе дело. Русские большевики погубили всю Европу! Это пойдет на пользу всему миру!". Убийца был оправдан швейцарским судом — слишком уж неопровержимыми были факты большевистских зверств в России во время гражданской войны, предоставленные защитой Конради. Показания семи десятков свидетелей, данные во время процесса, нарисовали перед европейской общественностью такую жуткую картину, развязанной соратниками Ленина бойни, что швейцарская Фемида пришла к выводу: застрелен не дипломат, а бандит, нацепивший на волчью шкуру дипломатический фрак.

Однако в тайной войне белых против красных были и воистину комические моменты, достойные пера Ильфа и Петрова и придуманного ими "Меча и орала". Но об этом — в следующую субботу.

(Окончание читайте 16 декабря 2011 года)