Александр Ильченко
Наш третий репортаж из экзотической западноафриканской страны Кот-д’Ивуар (предыдущие публикации: "Берег Слоновой Кости без войны", 27 мая, и "Белая птица над Черным континентом", 3 июня) — о восьми украинцах и их коллегах, которые работают там в составе международных сил полиции ООН. Спецкор "Сегодня" узнал о службе, быте и заработках наших миротворцев, о шаманских ужасах, да еще и прокатился в экипаже с удалыми местными патрульными.
СТРАНА ПОСЛЕ ВОЙНЫ. В Кот-д’Ивуаре всего два года назад из-за выборов и противостояния двух избранных президентов, каждый из которых убеждал в своей легитимности, снова разгорелась гражданская война, до этого еле-еле утихшая в 2003-м. Ситуацию удалось разрешить применением в том числе украинских боевых вертолетов Ми-24 (о чем мы также подробно писали), но напряжение сохраняется до сих пор.
Из 28 стран, представленных в полицейском контингенте ООН в Кот-д’Ивуаре, лишь две европейские — Франция и Украина. Самые большие отряды делегировали Иордания (свыше 500 человек) и Бангладеш (360). Меньше всего в контингенте аргентинцев — всего 2. Французов 14. Наших — 8. Чем же они там занимаются?
— Наша основная задача — мониторинг соблюдения ивуарийскими правоохранительными органами прав человека, оказание им помощи в расследовании преступлений, профилактике правонарушений, — рассказывает "Сегодня" майор Роман Каркач, воспитанник Академии Внутренних войск МВД Украины, а ныне специальный ассистент, или, по-простому, — помощник комиссара полиции ООН в Кот-д’Ивуаре француза Жан-Мари Бурри.
Роман — его правая рука. Где комиссар, там и он. И на совещаниях, и на выездах они вместе. Оба в Кот-д’Ивуаре с 2009 года. Понимают друг друга с полуслова. Это не преувеличение — страна франкоязычная, знание французского каждым иностранным полицейским не просто желательно — обязательно. Без этого и наших туда не направляют.
Структура ивуарийских силовых и правоохранительных органов очень напоминает французскую. Полиция, как и во Франции, несет службу в городах. В мелких населенных пунктах — своя жандармерия. Функции практически одинаковы — защита населения от криминала, расследование уголовных преступлений, противодействие разного рода угрозам общественной безопасности. Правоохранители также следят за ситуацией в приграничных районах страны, изымают нелегальное оружие и боеприпасы (действует эмбарго на поставки всех видов вооружений), которых еще немало на руках у сторонников свергнутого в мае 2011-го президента Лорана Гбагбо, занимаются и контрразведывательной деятельностью, что больше относится к функциям спецслужб.
— Что касается контрразведки, то эти подразделения нацелены, прежде всего, на выявление противников нынешнего главы державы Алассана Уаттары, — продолжает Каркач. — Ищут всех, кто может причинить ущерб интересам государства, готовит диверсии, призывает к свержению режима, проявляет инакомыслие. В поле зрения ивуарийской контрразведки попадают люди и в соседних Либерии, Гане, Мали, с силовыми структурами которых налажено тесное сотрудничество. Представители международных сил полиции ООН привлекаются к решению возникающих вопросов как консультанты. Делимся профессиональными секретами в плане оперативной, розыскной, вербовочной работы. Ивуарийцы вникают, прислушиваются к советам, учитывают рекомендации более опытных коллег.
ОБСТРЕЛ СВОИМИ И ПУЛЯ НА МАТРАСЕ. Пик общественно-политического противостояния, вызванного затянувшимся дележом власти после президентских выборов, пришелся, как мы писали, на весну 2011 года. Это был период полной вакханалии, тотального разгула преступности и правового беспредела.
— Несколько месяцев в главном центре страны Абиджане шли кровопролитные бои, — говорит майор. — День и ночь звучала стрельба, гибли десятки людей, бесчинствовали мародеры и насильники. Мы выезжали в город вместе с комиссаром и видели все своими глазами. Наш ооновский автомобиль трижды обстреливали. Попали даже как-то под огонь жандармов, уж не знаю, специально это делалось, по ошибке или для острастки. Часть миротворцев в целях безопасности тогда пришлось эвакуировать. И штаб-квартиру миссии ООН обстреливали не раз. Три месяца вынуждены были оставаться на ночь в своих кабинетах и спать на полу.
К одному из наших полицейских шальная пуля как-то влетела в окно и, срикошетив от стены, упала на матрас, где тот лежал. Хранит теперь как память о тех событиях. Он так и не рассказал об этом родным, чтобы те не волновались. Так что мы пишем, сохраняя тайну, без упоминания фамилии...
Полицейский ООН: "Это была моя мечта, и я счастлив, что она все-таки сбылась"
Есть в Кот-д’Ивуаре и советники полиции ООН. В столице страны городе Ямусукро познакомились с одним из них — подполковником милиции Владимиром Гончаром. До этой миссии он работал начальником курса на факультете подготовки кадров спецподразделений Нацакадемии внутренних дел Украины. В свое время служил в отдельной бригаде Внутренних войск по охране дипломатических и консульских представительств в Киеве. Был командиром взвода, замкомандира роты по боевой подготовке, затем ротным.
— В 2002-м посольство Франции в Украине организовало для молодых офицеров четырехмесячные курсы французского языка, и я решил туда попасть, хотя в школе и академии учил немецкий, — рассказывает офицер. — Просто было интересно...
Через год после успешного окончания курсов его пригласили в то же посольство — французская жандармерия открывала филиал своей академии в Румынии и объявила туда набор. Из 25 кандидатов от Украины прошли двое, в том числе Гончар. Потом его направили в город Рошфор, где находится академия жандармерии, а затем на полгода — в Румынию, на первый международный франкофонный курс.
— Нас готовили именно для участия в международных полицейских миссиях, и я учился с большим желанием, — продолжает Владимир. — Но шел 2003-й год, и на тот момент франкоязычных миссий, в которых была бы задействована Украина, еще не существовало. Полученные знания оказались как бы законсервированными. Зато меня позвали в Академию внутренних дел, и я окунулся в новую для себя и тоже интересную работу...
СЕМЬ ЛЕТ СПУСТЯ. О нем вспомнили, когда объявили набор в миссию ООН в Кот-д’Ивуаре: владеющих французским у нас не очень много.
— И с прошлого года я здесь, — улыбается Гончар. — Решение принимали на семейном совете. Может, и хорошо, что сложилось так — раньше дети были маленькие, на учебу в 2003-м уезжал, когда младший, Никита, только родился. Жена не работала, приходилось трудно. А так сыновья уже подросли, и все меня поддержали. Так сбылась давняя мечта — послужить миротворцем...
Его стращали, что Африка преподнесет массу неприятностей: климат жаркий и влажный, там не любят белых, пища отвратительная, опасные болезни, короче — дыра дырой. Готовился к худшему...
— Опасения оказались напрасными, страна хорошая, с богатой историей, традициями, культурой (к примеру, в столице страны Ямусукро находится самая большая в мире и одна из самых, наверное, красивых на земле церквей — базилика Нотр-Дам-де-ла-Пэ (в переводе с французского — "Богоматерь Мира"), и люди доброжелательные, поэтому все у меня пока ладится, — делится офицер. — Коллектив прекрасный, дружный, работа по душе, языковая практика что надо, ну, и материальный фактор не последнюю роль играет (в среднем наш полицейский здесь зарабатывает 3,5—4 тысячи долларов США в месяц). А главное — мы, советники (нас тут 550 изо всех стран), помогаем ивуарийцам налаживать новую жизнь, уважать законы и жить в согласии с ними. Помогаем местным правоохранителям охранять общественный порядок, выезжать на патрулирование, дежурить на полицейских станциях. Вместе с коллегами из Нигерии, других стран учим, как должна быть организована профилактика преступлений, как вести правовую разъяснительную работу среди населения. Не все, конечно, получается. Но стараются. И уже в этом большой плюс...
Гончар рассказал, что часть силовиков, работавших при прежней власти, остались при своих должностях, часть трудоустроены в других структурах (например, учреждениях исполнения наказаний). Но немало таких, кто лишился и работы, и средств к существованию. Эти потенциальные преступники, заточенные на грабежи, разбои, представляют большую опасность. Именно они часто нападают на автомобили, совершают опустошительные набеги на села.
— Порой местная полиция запаздывает с реагированием на какой-то сигнал — нет ни бензина, ни машины выехать на место происшествия, — говорит подполковник милиции. — Или выехали, а все свелось лишь к констатации факта, оперативно-розыскных мероприятий не проводится, вещдоков не собрали, очевидцев не опросили. И тогда на помощь спешат советники полиции ООН, международные шерифы, как еще нас называют. В такой связке удается и преступление раскрыть, и виновных отыскать...
ПЕЧАЛЬ И РАДОСТЬ. Что любопытно — у жителей отдаленных сел свадьбы и похороны, как правило, проходят в один день. Обычно это пятница либо суббота. Гончар выезжал в патрулирование и попадал на эти ритуалы.
— Сразу и не отличишь одно от другого — и на свадьбе, и на похоронах все поют, танцуют, гремят бубны, и действо длится много часов подряд, — отмечает офицер. — Бандиты тоже отслеживают, где что происходит. И в такие дни происходит больше всего бракажей — вооруженных нападений. Много людей — есть чем поживиться. Налетают и забирают все до нитки...
Несмотря на большие нагрузки (рабочий день с 8 до 18, без выходных и праздников, частые командировки, аскетичный быт), Владимир находит время пообщаться по скайпу с родными. Тылы — большая моральная поддержка. Мама 22 года проработала в милиции, брат служил во Внутренних войсках, а потом в одной из исправительных колоний. Племянница после академии работает в райуправлении внутренних дел. Влад только вернулся из отпуска — всех повидал, со всеми повстречался...
Честно: зачем и за чем едут
Чтобы попасть в миссию ООН в Кот-д’Ивуаре (как, впрочем, и в других странах), кандидату предстоит сдать ряд серьезных тестов — на практическое вождение авто и знание французского, по стрельбе из табельного оружия и физподготовке. Нужны положительные характеристики с основного места службы и жительства, рекомендации, согласие родителей и жены (в нашем здешнем контингенте служат только мужчины). Нужно быть здоровым, выносливым — Кот-д’Ивуар "славится" особо болезненной малярией, желтой лихорадкой, гепатитом, и людей с ослабленными данными здесь эти недуги находят очень быстро. Отдельные критерии при подборе кадров — стрессоустойчивость, выдержка, хладнокровие, коммуникабельность, умение работать в команде, причем интернациональной, готовность подолгу быть вдали от дома, от семьи.
Время от времени возникают слухи о том, что в миссию попадают за взятки. В МВД их категорически опровергают: экзамены принимают не свои, которых еще можно как-то подкупить, а независимые зарубежные эксперты с мандатом ООН — мол, таких ни на какой козе не объедешь.
— Желающих поехать много, кого-то взяли, а кого-то "зарубили", — комментирует один из руководителей Нацакадемии внутренних дел. — Те, кто не попал, и запускают дезу: дескать, дал бы на лапу — поехал бы. Но если действительно требовали взятку — пусть скажет честно, и мы негодяя изобличим.
Как мы писали, в среднем наш полицейский зарабатывает $3,5—4 тысячи в месяц. Но жилье и питание — из этих же денег. А Кот-д’Ивуар — страна не из дешевых, в ресторанах часто не поешь. Обед редко обойдется меньше чем в 20—25 долларов. Приходится готовить самому. Через определенное время положен отпуск, но тоже — за свой счет. Перечисляемую на банковскую карточку зарплату по основному месту службы вправе получать семья.
Каркач и Гончар заверяли, что материальный фактор не самый приоритетный, не такой, скажем, как патриотизм или чувство долга. С ними спорит миротворец, вернувшийся из Африки: "Надо честно признаться: мы едем с конкретной целью — заработать. Нигде в Украине таких денег я не увижу. Так почему не попробовать в Африке?" Офицер рассказал, что копит на квартиру (иномарку уже купил) и снова готовится в дорогу.
Обстановка: нашим выдали оружие
Начальник института управления Национальной академии внутренних дел Украины Руслан Воробьев рассказал "Сегодня":
"Наш контингент в Кот-д’Ивуаре довольно небольшой, но все украинские ребята — опытные, надежные, занимают ключевые должности. В прошлом году ситуация в стране обострилась, и мы обеспечили их табельным оружием. Но чрезвычайных происшествий там, к счастью, не было, и положение в Кот-д’Ивуаре в последнее время несколько стабилизировалось. Украинская квота там — 10 человек. Это исключительно мужчины. Женщин нет: все же там не так чтобы спокойно. Обстановка стабильно напряженная, но контролируемая".
С ветерком: песни и пляски в патруле
В один из дней мы с коллегами Анной и Евгением решили съездить к океану искупаться, и неожиданно познакомились с ивуарийскими полицейскими. В Абиджане тоже можно сделать заплыв, но грязно — и на побережье, превращенном в мусоросвалку, и в воде, где не ловят ни рыбу, ни креветок — те насквозь пропитаны нефтепродуктами. Отправились за город на такси, попросив остановиться километрах в десяти, где почти закончились деревянные дома и халупы.
Появление трех белых не осталось незамеченным для детворы. Она возникла ниоткуда, сопровождала нас вдоль берега, пока мы не выбрали подходящее место для купания, и улеглась неподалеку, наблюдая за каждым нашим шагом, а потом ныряя в огромные волны, сбивающие с ног и норовящие утащить на глубину. Но когда ближе к вечеру нам пришло время возвращаться в отель, выяснилось, что не все так просто. Мы вышли на трассу и начали голосовать. Однако никто даже не думал притормаживать. Какие-то белые в глухом пригороде, поднимают руки, пытаются остановить — нет, лучше проехать мимо...
Выручил полицейский патруль. В "Пежо" было четверо рослых черных полисменов в камуфляже, включая водителя. Один из фараонов держал автомат Калашникова. Все четверо вышли из легковушки и пошли к нам. Старший, который держался как-то странно (в какой-то момент его качнуло и повело в сторону) спросил, есть ли у нас проблемы. Мы честно сказали, что хотелось отсюда поскорее уехать в отель. Старший что-то бросил человеку с Калашниковым и они отошли на обочину. Посовещавшись минуту, старший произнес: "Извините, у нас был трудный день, и мы немного устали, — в этом месте офицер улыбнулся, показывая, что усталость пришлось снимать старым проверенным способом — от него попахивало спиртным. — Но мы готовы помочь. Конечно, это не такси. Но вы немного заплатите, а мы доставим вас, куда скажете". Мы обрадовались, хотя и не совсем поняли, как нас доставят, если машина и без того полна, а нас все-таки трое. "Ничего, в тесноте да не в обиде, — ответил старший, не глядя сунул в нагрудный карман 3 тысячи франков (в переводе на наши деньги это меньше 50 гривен) и жестом пригласил садиться. Впереди на место пассажира рядом с водителем сели старший и еще один полицейский. Сзади слева устроился "Калашников", а мы втиснулись втроем, согнувшись, как рабы на галерах, и еле закрыв дверь, чтобы не вывалиться. "Пежо" рванул с места и со всей дури понесся в сторону Абиджана... Легковые и грузовые автомобили испуганно шарахались, а двигавшиеся навстречу резко сбавляли скорость — успевали заметить лишь озадаченные взгляды водителей.
Скорость зашкаливала за 100 км в час и росла по мере приближения к Абиджану. Водитель, поглядывавший на нас в зеркало заднего вида, включил приемник, из которого зазвучала неповторимая народная ивуарская музыка в современном исполнении. Он начал подпевать, затем раскачиваться, а потом и приплясывать в такт, насколько позволяли стесненные условия. Его примеру последовали коллеги. Водила бросил руль, поскольку ему надоело прихлопывать одной рукой, и он освободил вторую... Такого выброса адреналина и такой езды мы в жизни не испытывали... Как доехали, помнится с трудом. Но доехали ведь...
"Считайте, вам повезло! —сказал потом наш миротворец. — Тем, что патруль остановился. Что довез, еще и с музыкой. И почти даром. Могли содрать больше. Ну, а что были выпивши, так кто тут на это внимание обращает..."
Держал племянника в сарае на привязи среди коз и овец
Недавно Влад Гончар вместе с женщиной-советником из Нигера в составе патруля прибыл во 2-й полицейский участок города для уточнения криминогенной ситуации за выходные и проверки содержащихся в камерах задержанных. У одной из них, возле дежурного офицера, заметили мальчишку лет 10. В разорванной одежде, грязный, измученный, с порезами на руках, синяками под глазами. Оказалось, паренек прибился к участку за три дня до этого и отказывался уходить, ночуя на посту. Кто он, откуда пришел, говорить не хотел, сказал только, что живет в деревне далеко от города, при этом был сильно напуган.
— Мы предложили помощь в розыске родных мальчика, попросив у комиссара полиции разрешения побеседовать с ним за пределами участка, — продолжает Гончар. — В виде исключения, посадили его в нашу машину и поехали на рынок. Накормили, купили новую одежду — футболку, брюки, сандалии, еду — консервы, хлеб, сладкую воду, конфеты, а также ручки, тетради.
Вскоре они знали об Эмиле все. Тот живет в деревне в 12 км от Ямусукро. Мать умерла от неизвестной болезни, отец сидит в тюрьме за разбой. Эмиля и его младшую сестру взял под опеку дядя, у которого своих четверо детей. Тот племянников наказывал за любую провинность. Так, рассердившись на Эмиля в очередной раз, закрыл его в сарае с козами и овцами, где держал на привязи три дня без еды, давая только воду.
Ему помог бежать старший сын хозяина. Эмиль два дня бродил по полям и саванне, питаясь бананами и манго — этих фруктов здесь навалом. Ну а когда дошел до Ямусукро, прибился к участку.
Комиссар дал в помощь советникам полицейского, и они отправились искать деревню Эмиля. Побеседовали со старейшиной, затем нашли жилище родственников мальчика. Увидев гостей, дядя хотел убежать, но скрыться ему помешали полицейские спецподразделения Бангладеш, которые обеспечивают безопасность советников ООН при выездах за пределы города. Эмиль остался в деревне с тетей и ее семьей. А с задержанным, доставленным в участок, начали работать. Тот сперва все отрицал, но через пару дней сознался, что таки издевался над ребенком. Его строго предупредили, что в следующий раз накажут, и отпустили домой.
— А Эмиль стал нашим подшефным, и мы регулярно, раз в неделю, навещаем его, контролируем отношения с родственниками, — говорит офицер. — Он пошел в школу, у него все нормально.
Шаманы приказывают убивать, а бездетных гонят из селений
Общественно-политическая обстановка после президентских выборов в Кот-д’Ивуаре стабилизировалась. Восстанавливается и экономика страны. Сюда пошли инвестиции. Однако криминогенная ситуация остается сложной. Высок уровень общеуголовной преступности, где преобладают умышленные убийства, грабежи, разбои, изнасилования. Смертной казни нет, а от тюремного заключения часто откупаются. Даже если дойдет до суда, за одно и то же преступление реально получить и два года, и десять лет. Срок зависит от размера взятки судье. Мзда едва ли не узаконена. В том смысле, что никого не удивляет. Удивляет, наоборот, ее отсутствие.
В глубинке, куда трудно добраться и где закон — джунгли, случаются дикие ритуальные убийства, замешанные на магии, колдовстве и прочей первобытной чертовщине.
— Приходит кто-то из жителей Богом забытой деревни к местному шаману и жалуется на пошатнувшееся здоровье, — рассказали нам миротворцы. — Тот долго колдует и выносит вердикт: мол, чтобы вернулась былая сила, надо изгнать злых духов — съесть печень взрослого и изнасиловать малолетнего, а то и годовалого ребенка. Внушая: не сделает этого — умрет. Таких ритуальных преступлений масса. О них становится известно нам. Приезжаем на место событий с жандармами, опрашиваем жителей. Находим виновника. Он признается: да, это сделал я. Но мне шаман сказал. Идем к шаману. Тот невозмутим: это был голос свыше. И все. Взятки гладки. Никто ни за что не отвечает...
В отдаленных селениях встречаются случаи каннибализма. Весьма распространены преступления на сексуальной почве, особенно в отношении несовершеннолетних. По местным законам считается нормальным, когда девочка начинает половую жизнь в 12-летнем возрасте, а в 14—15 становится матерью. Чем больше родит — тем лучше. А нет детей — значит, больна или проклята. Такой не место в деревне. В лучшем случае прогонят, опасаясь, что принесет несчастье другим. В худшем — зверски убьют. И все будут молчать.
Существует обряд инициации — аналог обрезания, только для девочек. Процедура крайне болезненная, да еще и совершаемая в чудовищных антисанитарных условиях. Недавно в глухом селении задержали двух знахарок-колдуний — те подвергали инициации совсем уж малышек.
— Работали обычным кухонным ножом — ни о каком скальпеле, анестезии, элементарной обработке ран, стерильности и речи не было, — вздыхает наш миротворец, расследовавший этот случай. — Ни кушеток, ни носилок — все под открытым небом, на какой-то плите, от крови ставшей бурой, и эти пятна въелись в нее навсегда...
Главные темы