ЯРОСЛАВУ ГАЛАНУ УДАЛОСЬ ВЫЙТИ ИЗ ПОЛЬСКИХ ЗАСТЕНКОВ

О первой жене Ярослава Галана -- Анне -- многие знают только то, что в сталинские годы она была объявлена "польской шпионкой". Во времена оттепели -- посмертно реабилитирована. Сегодня мы расскажем о том, что случилось с юной красавицей в короткий промежуток между любовью и смертью.

ЖДИТЕ ОТВЕТА, ЖДИТЕ ОТВЕТА...

Мало кому известно, что в 1935 году Ярослав Галан через Анну, прибывшую из панской Польши на учебу в Советский Союз, обращался в Народный комиссариат по иностранным делам с просьбой о принятии его в советское гражданство. 7 июня 1935 года из консульского отдела указанного комиссариата в адрес гражданки Галан Анны, в Харьков, где она тогда проживала, было направлено письмо следующего содержания: "В ответ на Ваше письмо Консульский отдел НКИД сообщает, что ходатайство о приеме в союзное гражданство гр. Галан Ярослава Александровича постановлением ЦИК СССР от 22.V. -- 35 г. отклонено".

Через пять лет, уже будучи гражданином СССР, известный публицист собственноручно рассылал письма в самые высокие инстанции. Они были полны тревоги, отчаяния и... робкой надежды. Одно из таких писем было направлено прокурору УССР:

"Гражданка Галан Анна Ивановна (бывшая фамилия Генык), моя жена, была направлена на учебу в Советский Союз. С помощью консула СССР она получила визу и поступила в рабфак в Харькове. До 1937 года училась в институте... После прихода Красной Армии во Львов я начал разыскивать ее, но безрезультатно, так как все письма возвращались назад за неимением адресата. В 1940 году я приехал в Харьков, где мне сообщили, что она арестована органами НКВД и осуждена к 10 годам лишения свободы. Место ее нахождения назвать отказались...

...Прошу Вас опротестовать приговор суда об осуждении Галан Анны".

Не дождавшись ответа из прокуратуры, 7 января 1941 года Галан обращается с заявлением приблизительно такого же содержания к прокурору СССР. Можно только представить себе огорчение Ярослава Александровича, не получившего никакого ответа на свои заявления. Знай он тогда то, что знаем мы сегодня, наверное, и не писал бы вовсе...

Оба запроса подшиты в деле на Анну Галан. На последнем заявлении писателя тиснут штамп, датированный 20 ноября 1957. Резолюция гласит: "Архивное уголовное дело пересмотрено в соответствии с Приказом № 00511 и оставлено для дальнейшего хранения в архиве на основании того, что Галан в 1937 году осуждена к ВМН". Эта аббревиатура расшифровывается как высшая мера наказания, то есть расстрел.

"ЗАДЕРЖАН ГРАЖДАНИН ГАЛАН АННА..."

За что же была осуждена к расстрелу Анна Галан, юная и красивая студентка рабфака?

На моем рабочем столе лежит следственное дело № 45774 по обвинению Галан-Генык Анны Ивановны. В нем всего девяносто шесть листов. Девяносто шесть листов -- и вся жизнь двадцатичетырехлетней девушки, привлеченной к уголовной ответственности по самым суровым статьям 54-6 и 54-11 Уголовного кодекса УССР -- за шпионаж и организационную деятельность, направленную на подготовку контрреволюционных преступлений.

На обложке дела пометка: "Начато 30 августа 1937 года, окончено 21 сентября 1937 года". Как видим, в те времена следствие не грешило волокитой. На то, чтобы решить судьбу Анны, чекистам не понадобилось и месяца. В то время, как они раскручивали свою машину, Ярослав Галан томился в польской тюрьме за антигосударственную деятельность. Ему оттуда удалось выйти. Анне из советских застенков -- нет...

Полистаем страницы, читатель, помня, что, как сказал кто-то из народных депутатов при обсуждении закона о реабилитации, читать эти дела без содрогания нельзя. Даже при поверхностном ознакомлении с материалами дела обращает на себя внимание тот факт, что все бланки постановлений и протоколов изготовлены для лиц мужского пола: "Согласно полученным указаниям задержан гражданин Галан Анна Ивановна".

Бланки эти мне что-то напомнили, но я не сразу сообразил, что. Потом вспомнил, как в одной из газет как-то был напечатан бланк безымянного распоряжения на административное задержание с готовой подписью коменданта Москвы, назначенного ГКЧП. Заполняй соответствующую графу, проставив фамилию, и -- веди под арест.

В биографиях Ярослава Галана указывается, что он был хорошим конспиратором. Даже 14 обысков, проведенных польской полицией на его квартирах, позволили изъять сравнительно мало вещественных доказательств. Молодая супруга публициста, судя по материалам дела, оказалась конспиратором никудышним. 30 августа 1937 года чекисты в ее харьковской квартире обнаружили, изъяли и приобщили к делу такой "бесспорный компромат", как паспорт, 13 личных писем, 16 различных удостоверений и справок, четыре фотокарточки друзей. В деле этих фотографий нет, как нет и паспорта Анны.

Что же касается 16-ти удостоверений и справок, то в качестве "вещественных доказательств" они были приобщены к материалам и, видимо, должны были свидетельствовать о шпионской антисоветской контрреволюционной деятельности обвиняемой. Вряд ли следователи вникали в эти пустяшные бумажки. Они просто делали то, что должны были делать по "велению партии".

Вот свидетельство за подписью президента Львова об утрате польского гражданства по причине вступления в гражданство СССР. Раз свидетельство на польском языке, значит, Анна не может быть никем другим, кроме как польской шпионкой. Далее в деле подшиты поручения на подготовку пьес, публикацию произведений и получение гонораров в советских рублях от Ярослава Галана на имя Анны Галан. В обвинительном заключении черным по белому записано, что Анна Галан исполняла различные поручения иностранного гражданина Ярослава Галана, специально направившего ее для этого в СССР через своего связного Радченко -- советского консула во Львове. Радченко, естественно, был арестован, его судьба мне не известна.

НА ДОПРОСАХ В ЧК ЛОМАЛИСЬ ДАЖЕ "ЖЕЛЕЗНЫЕ" КОМАНДАРМЫ

Как вы помните, дело было начато 30 августа. А вот анкета арестованного заполнена еще 3 августа 1937 года. Первый протокол допроса обвиняемой вообще датирован 23 марта 1937 года. На этом допросе выясняется, что с консулом Радченко Анну познакомил Ярослав Галан. Оказывается, что она бывала в гостях у семьи Радченко и навещала его в консульстве. После этих посещений, как выяснил следователь Куткин у простодушной Анны, Ярослав Галан расспрашивал ее о том, кого встречала и с кем общалась. Далее следует убийственный для "шпионки" вопрос следователя Куткина: "Значит, ваш муж использовал ваши посещения советского консульства, чтобы выявлять лиц польско-подданных, посещающих советское консульство?" Ответ Анны: "Да, мой муж, Галан Ярослав, использовал меня для выявления лиц польско-подданных, посещающих советское консульство. Правда, прямо мне он никогда этого не говорил". В чекисткой мясорубке ломались даже "железные" красные командармы. Что говорить о хрупкой девушке!
Далее Анна сознается в том, что когда она уезжала из Львова, советский консул Радченко поручил найти в Харькове его дочку. Это было неоспоримым свидетельством вины. Анна сознается и в том, что при отъезде из Польши муж вручил ей пять общих тетрадей -- для учебы. Когда она распаковывала свои вещи на квартире у знакомого Ярослава Галана -- Бабинского, тот попросил дать ему одну из тетрадок. После наводящего вопроса следователя Анна скорее утверждает, чем предполагает: "Все тетради были чистые, не исписанные, но возможно, что там что-либо было написано или вложено для Бабинского, о чем я не знала..."

На допросах молодая женщина исправно перечисляет всех своих харьковских знакомых. Многие из них потом будут привлечены к суду за то, что поддерживали устойчивую связь с иностранной шпионкой.

Проводя "шпионскую деятельность", Анна Галан по заданию мужа... посылала ему вырезки из советских газет на темы искусства. Среди вырезок была одна статья о том, как разоблачили контрреволюционную организацию украинских националистов, стремившихся к отторжению Украины от Советского Союза. Еще одна улика, от которой просто невозможно отвертеться!

"ПРИЗНАЮ СЕБЯ ВИНОВНОЙ"

26 марта, окончательно созрев, Анна признает себя виновной в том, что через мужа поддерживала связь с рядом лиц, являющихся членами контрреволюционной украинской организации и проводившими активную борьбу против СССР. Здесь же она признает себя виновной и в том, что выполняла ряд отдельных поручений члена этой организации -- Галана Ярослава Александровича.

На допросе 1 апреля 1937 года Анна рассказывает, что националистическое воспитание получила в организации "Пласт", активным членом которой была в течение 1924--1925 годов. Если учесть, что родилась Анна в 1913 году... Впрочем, тогда никто и ничего не учитывал. Изнуренная мучительными допросами девушка сознается еще в одной крамоле. Оказывается, она скучала по мужу и родным, поэтому вынашивала намерение в 1933 и в 1934 годах выехать из СССР обратно в Польшу. Посещала польское консульство, где подробно рассказывала о своих родственниках за границей, о своей учебе, размере стипендии и (какой кошмар!) -- о количестве студентов в мединституте.

Ну разве не разведывательные, не шпионские сведения?

2 сентября 1937 года Анна подписывает протокол, где черным по белому написано, что в 1932 году она один раз посетила польское консульство в Харькове и лично консулу сообщила ряд сведений, не подлежащих оглашению...

РАССТРЕЛЯТЬ -- НЕМЕДЛЕННО!

19 сентября 1937 года в уголовное дело по обвинению Анны Галан ложится страшная бумага:

"Выписка из предписания Народного Комиссара Внутренних дел УССР комиссара Госбезопасности ІІ ранга тов. Леплевского за № 107792 от 19 сентября 1937 года ВРИД начальнику ХОУ НКВД капитану Государственной Безопасности тов. Рейхману г.Харьков.

По предоставленным Вами материалам в порядке приказа НКВД СССР № 00485 от 11/VIII-1937 г. решением Наркома Внутренних дел СССР т. Ежова и Прокурора СССР т. Вышинского приговорены к расстрелу следующие лица:

Галан-Генык Анна Ивановна.

Немедленно приведите в исполнение приговор, представив акты".

На обороте этого жуткого документа красным карандашом начертано: "Приговор приведен в исполнение 23/IX-37 г.". Подпись неразборчива.

В декабре 1959 года дело Анны Галан по ходатайству ее родителей было пересмотрено, первую жену Галана посмертно реабилитировали.

Я бывал на родине Анны Генык в Нижнем Березове, когда еще ничего не знал о ее трагической судьбе. А то бы нашел бы ее хату, чтобы обнажить у порога голову. Впрочем, у очень многих хат и домов нашего бывшего нерушимого Союза надо ходить с непокрытыми головами. Жертвы сталинского режима есть почти в каждой семье.

Американским матерям, потерявшим на войне сына или дочь, вручаются бриллиантовые звезды. Что, если нашим матерям, потерявшим детей в революцию, в гражданскую войну, в годы репрессий, в Великую Отечественную и позорную афганскую войну, в Чернобыле и на атомной подводной лодке "Комсомолец", вручить хотя бы по одной серебряной звездочке? Не хватило бы, наверное, неба...