ЛУЧШЕЕ ЛЕЧЕНИЕ — РАБОТА

Однажды весной ночью Леонид ехал с деловой встречи. И вдруг в голове "загрохотало", а по ресницам "пробежали" звездочки. Он вышел из машины, подышал, вроде стало легче. Но с тех пор каждый день эти явления повторялись...

В конце 80-х ветеринар Леонид Зубарчук поехал в Россию, в гости к тетке. Думал, на время, а остался на долгие годы: занялся бизнесом, подзаработал денег и открыл свою фирму. Дела нужно было вести профессионально, и он пошел учиться в институт, стал финансистом, дослужился до замуправляющего банком.

— Но, быстро взлетев, так же быстро и упал, — рассказывает Леонид. — Фирма развалилась, банк обанкротился, пришлось вернуться в Украину. А здесь меня никто не знал, никто не ждал. Начал все сначала, искал свою нишу на рынке. Тут у меня еще и любовь случилась. Да такая, что даже стихи писать стал. Потом женился, и уже вместе с женой открыли магазин, потом еще. Сейчас их пять. Был и директором, и бухгалтером, и дизайнером, и грузчиком. Родилась дочка, жизнь стала налаживаться. И тут этот гром в голове.

В Ставище, где он жил, ему назначили лечение: капельницы с лекарствами и витаминами, массаж. Полегчало. Но работать в полную силу уже не мог: стоило перенапрячься, начинались невыносимые головные боли. Так промучился он полгода, а осенью жена отвезла его в Киев на консультацию.

После магнитно-резонансной томографии доктора в Институте нейрохирургии вынесли вердикт — опухоль перекрывает отток околомозговой жидкости, она собирается, оттого и "гром" гремит в голове. Нужна операция. Но дело было в последних числах декабря — Новый год на носу. Решили медики перенести операцию на январь.

— А после Нового года — Рождество, все выходные. Как я прожил те 10 дней, не помню, — признался Леонид. — Только уколами и спасался. Но 15 января, наконец, операция была проведена. В желудочек вставили шунт, провели его под кожей в брюшную полость. Жидкость уходила и грохот прекратился, но опухоль-то осталась.

Ездил Леонид каждые шесть месяцев на проверку. Сначала опухоль почти не росла. Он по-прежнему работал много, но уже не физически. Купил компьютер, изучил новые программы. Сам стал программировать, помогал другим вести бизнес, семью ведь нужно было кормить. Леонид не считал для себя возможным сесть на шею жены немощным инвалидом, не в его это характере.

И тут снова вернулись "звездочки". Очередное обследование показало, что опухоль выросла в два раза. Но на сей раз об операции никто не говорил.

— Я хоть и ветеринар, но в медицине что-то смыслю, — говорит Леонид. — Спрашиваю доктора: "Где именно опухоль находится, почему не делаете операцию?" А прямого ответа нет. На облучение посылают. Вот тут я запаниковал. Решил, раз не говорят, значит, — злокачественная. А тут еще кум мой умер от рака. Я совсем отчаялся. Мне предложили лечиться дальше в нескольких клиниках, но поскольку моя болезнь "съела" все денежные запасы семьи, я выбрал самый дешевый вариант — Киевскую областную больницу.

После второго сеанса облучения Леониду было очень плохо. Все, решил он, откажусь от лечения. Сколько Бог даст, столько и проживу. И вдруг слышу голос: "Кто тут Зубарчук?"

Это лечащий доктор, выйдя из отпуска, пришел на обход. Осмотрел он Леонида, вызвал к себе и сказал, что облучение ему не поможет, а нужна операция, только она и может его спасти. Врачу пришлось трижды повторить фразу, пока больной осознал, что это спасение и нужно соглашаться.

— Опухоль находилась в очень сложном месте — в центре мозга, в области шишковидной железы, — рассказал нам нейрохирург облбольницы Василий Данацко. — Добраться к ней было практически невозможно. Но я, когда был на международной конференции по нейрохирургии в Стамбуле, увидел стендовый доклад американских коллег о десяти подобных случаях. Они в операциях применили новые доступы к шишковидной железе, и я работал по этой методике в случае с Леонидом. Исследуя опухоль и ее местоположение, мы "проложили маршрут" среди хитросплетений кровеносных сосудов, добрались до нее и убрали полностью, не задев никаких жизненно важных центров. Больного из операционной сразу положили в палату. Когда он очнулся, даже не верил, что все позади и он будет жить. А опухоль, между прочим, оказалась доброкачественной, и облучать ее не нужно было ни в коем случае.

— Как только я стал различать предметы и людей, тут же в палате со всеми перезнакомился, — вспоминает Леонид. —У нас был один тяжелый больной. Он не мог вставать и ходить в туалет. И эта его проблема стала нашей. Тогда я на третий день после операции нашел в каком-то чулане сломанную инвалидную коляску, прикрепил к ней недостающее колесо, привез в палату и объявил, что открываю транспортную фирму. За посильную плату буду возить больных в туалет. Вот так мы с песнями и "гоняли" по отделению. Денег, конечно, не брали, это так, для хохмы придумали. У нас и название было. Правда, не очень благозвучное, так что не скажу какое. Мы веселили весь этаж. Ведь я считаю так: сам выкарабкался, помоги другому.

А приехав из клиники домой, Леонид заметил, что сад запущен: два года он его не обрезал. Взял пилу, стремянку — и за работу. Потом обошел свои "владения" — магазинчики и понял, что работы здесь непочатый край. Жена его хоть и сильный человек, волевой, но она все же женщина, и негоже ему — мужику — оберегать себя. Когда мы встретились с Леонидом, в его портфеле была уйма заказов на бизнес-планы, а в голове — планы на будущее. Увидев в редакции оригинальный фонтан, он решил, что в его новом кафе обязательно будет такой же.