Запад выбрал внешнего врага. И это не Россия

Похоже, что коллективный Запад определился с выбором главного внешнего врага. И это, вопреки нашим ожиданиям, вовсе не Россия. Это – Китай. По мнению ведущих аналитиков, в Европе наблюдается "потепление" в отношении Путина, немецкий бизнес открыто требует отмены санкций, и даже в США все громче звучат вопросы о целесообразности дальнейшей конфронтации. Россия – да, виновна во вмешательстве в выборы, возможно в отравлении Скрипалей, но Китай покушается на святое – роль и место США в современном мире. А это – совсем другая история. Примерно так рассуждают многие в Вашингтоне, пока – на экспертном уровне.

Использование фактора внешнего врага как инструмента внутренней политики является далеко не новой идеей. В СССР эта технология служила одним из ключевых элементов формирования "единой общности советских людей" через их "сплочение вокруг Коммунистической партии". Противопоставление государства рабочих и крестьян внешнему миру широко практиковалось еще при большевиках и, конечно же, стало одним из основных инструментов оглупления масс в современной России. Но, если для СССР внешним врагом был коллективный Запад в облике США, то для России акцент сместился на НАТО и Украину, поскольку объявлять врагом место отдыха, лечения, хранения сбережений и поедания лобстеров было бы странно даже для российской "элиты". С "империей зла" все понятно. Гораздо более удивительным является то, что схожие тенденции стали проявляться и с другой стороны баррикад.

Для США во времена Холодной войны главным военным и экономическим вызовом был СССР. Задача заключалась в том, чтобы сдерживать гонку вооружений и по возможности устранять риски возникновения прямого военного конфликта. При этом побочной целью было доказательство банкротства плановой социалистической экономики и неизбежности победы капитализма во всем мире. Теперь эти задачи кажутся настолько простыми, будто взятыми из решебника. В СССР не было транснациональных корпораций, способных инвестировать по всему миру, в том числе в США, его валютные запасы не составляли 3,6 триллионов долларов, а ВВП не был вторым в мире. Ядерные боеголовки были весьма ограниченной привилегией считанного числа стран. Современный Китай разительно отличается от СССР, а круг ядерных и потенциально ядерных держав расширился. Концепция Дэн Сяопина "одна страна-две системы" преобразила страну, которая за 30 лет увеличила ВВП в 15 раз. Китай – технологически развитая страна, лидирующая в мире по многим направлениям. Продукция индустрии высоких технологий, которую можно приобрести в США или Европе, чаще всего произведена именно в Китае.

Если судить по значительному числу весьма схожих по содержанию публикаций в ведущих мировых СМИ, появившихся за прошедший год, то складывается впечатление, что наличие внешнего врага как фактора внутренней политики становится присущим не только автократическим режимам, но и вполне респектабельным демократиям. Концепция "родина в опасности" играет важную роль в политике Турции и Венгрии, но это – эпизоды. В последнее время все отчетливей стали проявляться очертания главного внешнего врага для всего коллективного Запада, даже разрываемого противоречиями, жесткими дискуссиями и взаимонепониманием. Увы, на его роль была назначена не Россия, совершившая уже несколько агрессий против независимых стран, а Китай, основная вина которого заключается в том, что он не скрывает своих глобальных амбиций.

Китай активно заявил о себе еще в 2013 году, когда Си Цзиньпин выдвинул концепцию мега-проекта "Один пояс-один путь". Но до 2016 года она существовала как бы отделенной от мейнстрима мировой политики. Визиты китайских лидеров в Центральную Европу, туры по Азии и Африке, во время которых говорилось о грядущем мировом буме инфраструктурных проектов, беспокоили Вашингтон, но в меру. Победа Трампа на выборах 2016 года, его лозунг "Америка сначала" и политика односторонних конфронтационных шагов открыли для Китая новые, беспрецедентные перспективы. Си Цзиньпин поехал в Давос, провозгласил речь о необходимости сохранения и развития процессов глобализации, и все изменилось.

Фактически, с этого момента стало ясно, что Китай претендует на нечто большее, чем просто региональное лидерство. В мире заговорили о возможности вытеснения США из привычной ниши вездесущего центра силы и заполнения вакантного места Китаем. Запад мобилизовался на борьбу.

Противостояние в современном мире вовсе не означает открытую конфронтацию. США, Германия, ЕС, группа стран 16+1 все так же проводят саммиты с участием китайского президента или премьера, подписываются декларации и договора. Однако затем следуют шаги, которые трудно назвать дружественными и содействующими взаимному процветанию. Так, США ввели против КНР пошлины на несколько тысяч наименований товаров на сумму в десятки миллиардов долларов. Это было сделано в одностороннем порядке, без привлечения механизмов ВТО, в качестве обоснования называлась практика государственного субсидирования производств и нарушения прав интеллектуальной собственности.

Китай ответил зеркальным введением пошлин. Затем к торговой войне между двумя крупнейшими экономиками присоединился и ЕС. Ожидается, что к концу 2018 года Франция, Германия, Италия и Великобритания примут меры по ограничению иностранных инвестиций, имея ввиду планы Китая приобрести существенные пакеты акций европейских компаний. В июле Германия уже отказала двум китайским компаниям в приобретении 20% акций немецких компаний в области энергетики и металлургии. Аналогичные ограничения могут касаться инвестиций в критическую инфраструктуру, информационные технологии, финансы и транспорт, не говоря уже об оборонно-промышленном комплексе. Подобные решения будут приняты во Франции, Италии и Великобритании.

Как отмечают специалисты, защитные меры, направленные против китайских инвестиций, уже частично работают в Австралии, Канаде, Японии и в США. Ожидается, что уже в этом году практика "защиты" от инвестиций в стратегические объекты станет нормой для всех стран Евросоюза. Невозможно отрицать, что эти защитные меры являются своеобразным ответом на существенные ограничения западных инвестиций в китайскую экономику, однако в то же время они противоречат самому духу открытости и свободного движения товаров и капитала, составляющих основу глобальной экономической системы.

Основные опасения США касаются намерений Китая стать лидером в области искусственного интеллекта и робототехники. Сегодня Китай инвестирует в исследования и разработки более 400 миллиардов долларов, то есть почти четверть всех мировых инвестиций в этой сфере, и все еще рассчитывает на серьезное взаимодействие с американскими и европейскими технологическими гигантами. Сотни тысяч китайцев учатся или работают в США, и уже раздаются голоса в пользу ограничения их доступа в наиболее чувствительные сферы. К примеру, США стали ограничивать критический экспорт в Китай микрочипов, что создало проблемы для производителей электроники и компьютерной техники.

По мнению специалистов, введение пошлин и ограничений на инвестиции не являются достаточно эффективными мерами, если речь идет о сдерживании Китая. В Пекине именно так расценивают происходящее – не как шаги Запада, связанные с какими-либо нарушениями со стороны КНР, а именно как попытку "охладить" глобальные амбиции Поднебесной.

Тактика Китая в этом плане весьма любопытна – критикуя действия американских и европейских партнеров, Пекин настойчиво ищет пути к переговорам, справедливо полагая, что раскручивание спирали торговой войны в конечном итоге создаст менее выигрышные условия для "пояса и пути". Не исключено, что уже к ноябрю США и Китай достигнут определенных договоренностей, причем Китай выражает готовность приоткрыть свои рынки и покупать больше американских товаров. Серьезным ударом для Пекина стала идентификация Китая в стратегических документах США как "соперника" и "ревизионистское государство". В Китае готовы вести любые переговоры и искать пути к взаимопониманию, если речь идет о партнерстве и дружбе, и совершенно иначе воспринимают происходящее, если отношения характеризуются как конфронтационные.

На секретной встрече китайского руководства на курорте Бейдахе, состоявшейся в августе, вопросы взаимоотношений с США обсуждались в весьма горячих тонах. Дело в том, что структура взаимной торговли ограничивает возможности для дальнейшего маневра КНР по введению зеркальных пошлин и, если дело сведется к продолжению торговой войны, Пекину следует найти другие аргументы. Даже факт определенного торможения реализации договоренностей по разоружению КНДР, которое стало очевидным в тот же период, было расценено обозревателями, как своеобразное предупреждение со стороны КНР (разумеется, в Пекине подобную связь отрицают).

В Конгрессе США на рассмотрении находится законопроект, призванный стимулировать американские инвестиции в Юго-восточную Азию, как ответ на инициативу "Один пояс-один путь". В одном из последних интервью советник по национальной безопасности Джон Болтон заявил, что Китай, Иран и Северная Корея "вполне могут вмешиваться в промежуточные выборы в Конгресс" в ноябре этого года, а президент Трамп в одном из очередных твиттов написал: "Все те дураки, которые так сфокусированы только на России, должны посмотреть и в другом направлении, на Китай", имея ввиду возможное вмешательство в выборы. Подобное развитие событий министр иностранных дел Китая Ванг И охарактеризовал как "новую холодную войну".

Как и в противостоянии США-СССР, в противостоянии Запад-Китай ни одна из сторон не намерена уступать, учитывая исключительную важность торгово-экономических отношений для достижения целей внутренней политики. Остается надеяться, что мирный выход из конфронтации будет найден, и новая холодная война не достигнет стадии горячей.