Часть вторая: Настоящие женщины и настоящие мужчины

Вот лежат два младенца, мальчик и девочка. С виду почти никакой разницы. Мой друг как-то сказал: "Жена на днях родила девочку. Чуток не хватило, буквально 20 грамм, – и был бы мальчик". Но на самом деле разница огромная и никакими граммами, килограммами, литрами, метрами и километрами не измерить её. Мы очень разные −  мужчины и женщины −  с самого рождения и до самой смерти.

Однажды я был свидетелем того, как мой трёхлетний сын познакомился со своей сверстницей. "Давай играть", – предложил он. "Смотря во что", – рассудительно и осторожно ответила она. Он, щедрая душа, протянул ей набор своих любимых машинок и предложил: "Давай играть в гараж". Она, закатив глаза, подумала и решила: "Нет, мы будем играть в семью".  "А как это?" – спросил он. "Всё очень просто. Ты вернёшься с работы, я тебя покормлю". Девочка сделала из песка какие-то котлетки и начала кормить ими моего сына. Я хоть и переживал, но не вмешивался −  так было интересно, чем же эта игра закончится. Впрочем, всё это было понарошку. После того, как песочные котлеты были съедены, она сказала: "А теперь давай спать". "Что делать?" – спросил он. "Ты будешь меня обнимать. Обнимай, обнимай". Мой сын неловко обнял девочку, а она отстранилась и сказала: "Нет. У меня голова болит". Как видите, даже игры даже в таком возрасте абсолютно разные. Вот почему мы иногда ссоримся со своими любимыми женщинами, ругаемся, обижаем их. Просто мы очень разные. Настолько разные, что часто, говоря на одном языке, зная друг друга не один год, превосходно слыша друг друга, не понимаем. Они не понимают нас, мы не понимаем их. Это в лучшем случае. В худшем −  мы не понимаем, как вообще можно нас не понять, и не понимаем, почему мы их не понимаем, и не понимаем, что именно мы в них не понимаем.

А просто ларчик и закрыт-то не был. Мы изначально очень разные. Нам никогда не понять друг друга. Ведь настоящая женщина никогда не выйдет замуж по расчёту − она отдаёт руку и сердце только по любви. А полюбить настоящая женщина может только настоящего мужчину. И это самое начало конфликта. Потому как настоящий мужчина очень редко ошибается и никогда не допустит брака. Ни на работе, ни в личной жизни.

Но с другой стороны, настоящий мужчина никогда не оставит женщину в тяжёлом положении. Тем более что настоящая женщина лишь только выяснит, что она в положении −  приложит максимум усилий, чтобы выйти замуж любой ценой за кого угодно, лишь бы её ребёнок не родился вне брака. Не за себя она будет думать, просто у ребенка должен быть отец. Понимаете?..

Брак предполагает совместное проживание, и чем дольше с человеком живёшь, тем больше узнаёшь, до чего же мы разные – мужчины и женщины.

Михаил Булгаков. Фото: joinfo.ua

Настоящий мужчина никогда не допустит опоздания. Настоящий мужчина пунктуален, он всегда стремится быть точным, как снайпер короля. А настоящая женщина должна прийти не вовремя, а прийти в "нужном виде". Она должна всегда выглядеть идеально. Моя Аня, как и моя сестра, может собираться три часа. Время роли не играет. Да она даже чтобы вынести мусор, на всякий случай наносит лёгкий макияж и причёсывается. Нам, мужчинам, этого не понять, а для них это норма. Вдову Булгакова эвакуировали из Москвы, прислали за ней машину. Немцы бомбили город, рассматривали Москву в бинокль. В любой момент последняя оборона города могла быть прорвана −  и фашисты овладели бы столицей. Однако прежде чем надолго, может быть, даже навсегда покинуть родной город, Елена Сергеевна настояла на том, чтобы автомобиль завёз её в Дом красоты, где её мастер-косметолог приготовила целую корзину с кремами, лаками и тушью. Конечно, на первом месте были её дети и архив Булгакова, но сразу за архивом по важности стояла эта самая корзина с кремами. Настоящая женщина всегда стремится быть соблазнительной, но это не единственное и уж далеко не самое главное качество женщины.

Елена Сергеевна Булгакова. Фото: liveinternet.ru

Настоящая женщина умеет любить. Любить мужчину – тяжёлый труд, но лучше всего с ним справляется именно слабый пол. "Мужчины тоже умеют любить", – прогундосят некоторые мужики. "Да, – отвечу я. – Да. Но редко и не столь самозабвенно. И не любят демонстрировать свою любовь. А кто демонстрирует, тот лишь играет в любовь, но не любит по-настоящему. Я знаю, о чём говорю". Нет, я не любвеобилен, я, как и большинство мужчин, чаще был любим, чем любил, но меня это мало заботит. А настоящая женщина не может не любить, вся она прямо создана для любви.

Когда мужчина влюбляется, он похож на новобранца, попавшего на третий день после призыва не просто на передовую, а в десантный батальон, которому поручено в течение часа выбить противника из укреплённого пункта и, заняв позицию, удержать её любой ценой до подхода основных сил. Новобранец ни жив, ни мёртв. Он, такой потерянный и нелепый, ничего не понимает, всем мешает и до такой степени жалок и смешон, что в него не стреляет даже противник. И если он сам себя не подорвёт собственной гранатой, то, наверное, будет единственным, кого обнаружат наши в живых, когда подойдут на подмогу.

Другое дело женщина. Когда она влюблена, она становится в десятки раз прекраснее. А если любовь взаимна, она полностью преображается: она не ходит, а парит, не говорит, а щебечет, она готова и в горящую избу войти, и коня на скаку остановить она ради любви готова "побежать за поворот, только гордость не даёт.

 Женщины и так красивее мужчин, что не удивительно. Ведь если человек −  творение Бога, то, как и всякое творение, оно требует от своего создателя не только желания и вдохновения, но и мало-мальского опыта. Адам был первым творением Бога. Дело не в том, что первый блин комом. Но, согласитесь, и по наружной конструкции, и по внутренней он, как и всякий пробник, был гораздо проще, имел кое-какие недостатки. Нет, он был хорош, прост, надёжен, без излишеств. Но если человек − венец творения, то женщина – венец более совершенный, улучшенный, апгрейдный вариант. Кто-то скажет, что Адам был неидеальным и поэтому, создав женщину, Господь как бы дополнил мужчину, и вместе они составили полную и сверхидеальную конструкцию. Может быть. Может, они дополняют друг друга, как инь и янь, как синь и пьянь, как хань и дрянь. Извините за невольный каламбур, но без смеха страшно об этом думать. Сильный, храбрый, целеустремлённый, жестокий, порой дерзкий мужчина уравновешивается доброй, мягкой, ласковой, осторожной, слабой женщиной. Может быть. Может быть... И это красиво и умно...

Однако заметьте – слабой женщина позволяет себе быть только с по-настоящему сильным мужчиной. Вы же понимаете, что я говорю не о физической силе. Потому что когда в Советском Союзе во время Второй мировой две трети мужиков сжирал фронт, а после победы война вернула лишь четверть из них, использовала и вернула искалеченными на всю жизнь (кого-то – внешне, кого-то – изнутри), бабы делали мужскую работу в тылу: строили, пахали, прокладывали… Мужчинам тоже в ту пору пришлось несладко: они воевали, спасали, рисковали, они гибли… Но для мужчин, как бы страшно это ни звучало, такая роль привычна. Это норма. А женщины взваливали на свои хрупкие плечи двойные обязательства. Они работали по десять, а бывало, и по двенадцать часов, а потом бежали домой, к детям – накормить, напоить, обстирать, обучить, воспитать, обогреть, уложить спать, потом умереть на пару часов, а утром воскреснуть через "не хочу" не ради себя, а ради того, чтобы не оставить детей одних.

Моя баба Наташа воспитывала четверых детей. Хотя нет, на воспитание не было ни времени, ни сил. Не дать им умереть от голода и холода – такова была программа минимум. Да хоть обуть, одеть как-нибудь и уследить, чтобы старшенький, четырнадцатилетний Серёжа, вновь на фронт не сбежал. Пришлось его устроить на завод – и родине помогаешь, и копейка в дом, плюс паёк, и на виду всегда. А после смены он так уставал, что не то что на фронт – домой едва доходил, бедняга. Он, как и мать, даже при авианалётах не бежал в бомбоубежище – сил не было. Тому и Лену отводила в бомбоубежище двенадцатилетняя Люба. Моей бабе Наташе было бы полегче, если бы она ответила положительно на непристойное предложение одинокого соседа, полковника медслужбы доктора Шуйко. Он в центральную больницу обещал устроить, а там и кормили два раза в день, и работа полегче, и до больных не все передачи доходили, и родственники больных в заботе о близких на любые траты готовы пойти, лишь бы и уход получше, и режим помягче, и лечение самое-самое. И ничего страшного – война, она всё спишет...

Баба Наташа легко могла улучшить свою жизнь. Но не захотела! И ругала себя, гордость свою ругала, брезгливость свою корила, но хранила верность Митеньке, от которого раз в два месяца письмо получала. Дед Митя был человеком весёлым, беспечным, письма писал короткие, почти всегда шутливые, как будто бы он не воевал, а писал из какого-то санатория, но из такого, который постоянно перемещается на запад, этакий бродячий санаторий.

"Наташенька, милая моя лапатка, какую же глубокую траншею вырыла ты в моём сердце, окопалась ты в нём глубоко, качественно, по всему периметру. Снишься мне каждую ночь, иногда во сне так шалишь, так со мной играешь, что я потом целый день только о тебе и думаю. Иногда, мышонок мой, в атаку идти не могу, неудобно, шинель топорщится. Мы тут уже до Германии добрели. Немцы народ гостеприимный, встречают нас салютом, от которого полк наш редеет, но упрямо рвётся весь город посмотреть. А в некоторых городах немец за каждый район торгуется, меньше чем за несколько сотен, а то и тысяч  снарядов и столько же сотен тысяч патронов ну никак не впускает, а если впускает, то доходят не все, некоторые остаются и любуются здешней архитектурой. Сеня, дружок мой, тоже одессит, я писал тебе о нём, он из листка бумаги мог лисицу сложить, а ещё слона, журавля, тюльпан, пароход, голубя и трактор… Вот из такого трактора, только с пулемётиком на башне, его и остановили у центральной ратуши города (зачёркнуто, цензура). Его убили, хотя мне легче думать, что это ратуша просто такое сильное впечатление на него произвела, поскольку глядел он на неё не мигая до тех пор, пока бой не окончился, и только после этого я к нему подошёл и глаза ему закрыл.

В остальном же, Наташа, всё у меня хорошо, ты за меня не бойся, ладно, оказалось, что пули −  дуры, а дуры всегда считали меня мужчиной некрасивым и избегали меня. Вот ты у меня самая умная, самая точная, сумела разглядеть во мне бельведерского Аполлона, и попала в меня, и никакими инструментами тебя из меня не вытянуть. Сегодня нам устроили банный день, так что если война через месяц кончится, то приеду чистый, пахнущий мылом. Жди, Наташенька. Твой пахнущий жасмином муж Митя".

Она сердилась на шуточный тон этих писем, ворчала: "Хохмач недоделанный". Бубнила: "О детях ни слова, и шутки какие-то неприличные. На заводе бабы письма своих мужей читают, слёзы у всех на глазах, а мне и зачитать из письма нечего. Ишь ты, шинель у него топорщится. Ну, погоди, приедешь, я тебе устрою шинель шиворот-навыворот!"

Ворчать ворчала, но все письма берегла, хранила, ждала. И письма хранила, и верность ему хранила. Таких женщин не так уж много на свете было, но хранить верность и ждать женщины умеют. Пенелопа вон своего Одиссея двадцать лет ждала. А Нина Чавчавадзе, помните? Она продолжала хранить мужу верность даже после того как узнала, что его убили. 25 лет носила по нему траур, хранила ему верность... Все многочисленные предложения руки и сердца от других мужчин отвергала, продолжала любить своего Александра. Мне могут заметить, что мёртвых любить легко, мёртвые не мешают любви, наоборот, они навсегда остались в памяти неизменными. Этот от недостатков очищенный смертью образ не мешает любви, не испытывает эту любовь на преданность, не испытывают эту любовь на прочность... А живые вечно меняются, живые иногда злят, порой раздражают, живые совершают ошибки... Случается. Живые со временем могут стать иными, чем прежде, или, напротив, оставаться такими, как были, хотя должны были поменяться, потому что женщины всегда надеются изменить своих избранников. Но поменяться они не могут, зато могут живые мужчины очень сильно разочаровать настоящих женщин. Поскольку настоящих мужчин мало, как и настоящих женщин. А сейчас вообще большинство имеют средний пол… Средний пол "рулит"... И дело не ориентации.. Вот с виду вроде бы и мужик, но не способен он мужские поступки... Это беда нашего века, что всё чаще, и без особого повода, женщины ведут себя как мужики, а мужчины превращаются в ничто, не способны ни на поступки, или как сказал классик, не способны ни на подвиги, ни на преступления...

О среднем поле более подробно в следующий раз… А пока скажу, не всё так плохо... Вернее,  плохо, но не так уж сильно... Есть ещё настоящие мужчины, есть истинные женщины – у одних проматерь Ева, у других – Лилит... НО, ОНИ ЕСТЬ... ИХ МЕНЬШЕ, ЧЕМ ХОТЕЛОСЬ БЫ, НО ОНИ ЕСТЬ, слава Богу, и будут! Ибо Господь мудр, а мир прекрасен и удивителен, а если ты не согласен со мной, мой любознательный читатель, то тебе просто пока не повезло. Но когда-нибудь ты встретишь свою половинку, а она встретит свою половинку... Хотя я на половинку не согласен, я предпочитаю целую. Это шутка. (Иногда надо предупреждать, а то все кругом такие серьезные, аж скулы сводит. Впрочем, среди этих очень серьёзных людей мало по-настоящему умных. Поэтому вторую часть хочу окончить цитатой Григория Горина: "Серьезное лицо ещё не признак ума! Все глупости на свете делались именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!) К тому же, такой хороший повод и для улыбок и для размышлений... КАКОЙ?! Да вот эта самая моя вторая часть о настоящих женщинах и настоящих мужчин. А средний пол, или те, кто пока не определился, подождут...

(продолжение следует)