Чего хочет Москва? В преддверии первой встречи Путина с Трампом

Доминирующим фактором влияния на атмосферу будущей встречи президентов США и РФ – то ли в конце мая, то ли на полях саммита G20 в Гамбурге в начале июля – станет обстоятельство двухпартийного консенсуса в Сенате и Конгрессе США относительно неприемлемости "great deal", или же "большой сделки" с Путиным. Тема незаконной аннексии Крыма и урегулирование конфликта на востоке Украины изначально предполагались стать основными предметами торга в обмен на снятие санкций.

За последние три месяца в Вашингтоне многое изменилось. Прошла очередная война скандальных разоблачений связей с Россией штаба кандидата в президенты Трампа. По известному Майку Флинну (бывшему советнику Трампа, ушедшему в отставку после разоблачений его связей с Москвой – Ред.) уже есть абсолютно четкие доказательства того, что он, вопреки письменному запрету, брал деньги от частных или государственных структур РФ.

Президент США при всех его личных качествах и огромных полномочиях не имеет полной свободы действий и не может делать все на свое усмотрение, не считаясь с американскими избирателями, политиками и государственной машиной. Поэтому, сейчас вероятность заключения, как Трамп любит говорить, "great deal" с Путиным, близка к нулю. Это нам дает основания с большим оптимизмом ожидать результатов первой личной встречи Трампа и Путина.

Каким образом Путин в переговорах с Трампом попытается повысить свои переговорные ставки? Один из приемов, который президент РФ до недавнего времени применял очень эффективно, – "продажа страха" (эскалация и запугивание). Но, как мы видим, с Трампом это не работает так, как было раньше (с Бараком Обамой – Ред.). Думаю, что серьезная эскалация конфликта на Востоке Украины со стороны России может стимулировать принятие решений в Белом доме по развитию политики санкций вплоть до предоставления Украине летального оружия оборонного характера. Учитывая вероятность подобного сценария, вряд ли Путину сейчас выгодно идти на эскалацию. Но анализ решений Путина, начиная с аннексии Крыма, свидетельствует о том, что они не всегда вписываются в нормальную логику.

Чего хочет Москва? Я не думаю, что идея с сухопутным коридором на Крым откинута полностью. Но сегодня тяжело представить, что Россия также легко как в 2014 году могла бы сделать, говоря военным языком, марш-бросок на несколько сот километров. Да и захват территорий – не самый сложный этап. Потом их еще нужно удержать. Более выгодным и менее рискованным для Кремля является вариант дальнейшее "инвестирования" во внутреннюю дестабилизацию Украины.

Нельзя полностью исключать абхазского сценария для ОРДЛО. Недавно Владимир Путин одобрил соглашение с Южной Осетией о вхождении ряда ее подразделений в состав российских вооруженных сил. Если вдруг у Путина появится какой-то еще интерес к этой территории (размещение базы "миротворцев", создание 40-тысячного военного резерва для гибридных операций), он может пойти на признание "независимости" так называемых ДНР и ЛНР. Но пока позиция основных советников Путина такая, что Донбасс не нужно присоединять – Донбасс нужно "впихнуть" в состав Украины, причем на условиях, которые очень четко прописаны в Комплексе мер по выполнению Минских соглашений.