Слепая любовь, или Зарисовки из оккупированного Луганска

Звонит знакомая, явно долго готовилась к разговору и пытается выпалить всё речитативом: "У Вас мальчик растёт, так вот… Вы могли бы его одежду нам отдавать, не бесплатно, конечно, я буду её пересматривать и платить Вам за неё, сколько смогу. У меня два внука-погодки двух и трёх лет, нищета страшная, вечно голодные. Я со своей пенсии не могу им помогать много, а сердце кровью обливается видеть их голых-босых". "Конечно-конечно", – заверяю я и спешу перебирать колготы-штанишки-футболки и курточки сына. Целый мешок. Нет-нет, денег не нужно никаких. Но отдавая вещи, спрашиваю о семье сына, в которой растут мальчишки-погодки. Оказывается, сыну нет и тридцати лет. Живёт в частном доме, но огород там разбить невозможно, потому что участок захламлён мусором, который когда-то собирался впрок. Если не мусор, то сорная трава, но разбить огород там невозможно. Да они и не хотят. И работать сын тоже не хочет. Лежит на диване, ждёт лучшей жизни. Пытался работать, ездил в Москву, теперь ждёт работы в Луганске, просто ждёт её, маясь сном и голодом. "Но он хороший мальчик, вы не подумайте".

Как вам логика? Молодой мужчина, не имеющий особых потребностей, заболеваний и противопоказаний, лежит на диване и ждёт лучшей жизни, в то время как его сыновья не имеют ни полноценного питания, ни одежды по сезону. И ещё, что сразило совсем наповал: "Он мне руки выкручивает, говорит, чтобы я отдавала его семье половину пенсии, потому что им есть нечего. А я не могу смотреть на них, как прихожу к ним, они вечно голодные".

Думаете это какая-то особенная история? Нет. Думаете это исключение из общей жизненной канвы историй здесь? Тоже нет. На одной моей улице самого обычного частного сектора таких вот историй едва ли не через дом. Мужчины срываются на заработки в Москву. Чаще возвращаются без денег и с обострением хронических болезней. После долго восстанавливаются, лёжа дома на диванах. Пьют у своих домов с "единомышленниками", обсуждают все варианты работы здесь и на выезде, истории о каком-то знакомом с соседней улицы, который вернулся чуть ли не с машиной после лета в Москве. Снова пьют. Ждут. Взвешивают все "за" и "против". В таких семьях растут дети. Дома ремонтировать не за что. Пить проще. Особых профессиональных навыков нет. Большого желания работать тоже нет. Чаще хватает энтузиазма на день работы, чтобы заработать и сразу пропить. К поездкам в Россию готовятся, как к полетам на Луну – долго взвешивая все риски и условия работы. Отзывы собирают по крупицам, выслушивая каждого. В Луганске работать за местную зарплату не считают нужным – слишком мало. Считают, что это унижение. Сидят дома, пока есть на что сидеть. Жёны получают детские выплаты, подталкивают своих мужчин искать работу, а потом ждут их с заработков. Специалистов почти не осталось. Как в истории с тем парнем, который выкручивает матери руки. "Я хотела, чтобы он чинил машины, но механика из него не вышло. Наверное, потому что его никто никогда не любил". Ах, вот она слепая материнская любовь – оправдывать сына во всём и жалеть его. Просить помощи у чужих людей, чтобы своему молодому и здоровому сыну жилось чуть лучше.