Гендиректор ДТЭК: Отключение больниц и промпредприятий грозит катастрофами, которые сложно даже предсказать

Крупнейшая украинская энергетическая компания ДТЭК, которая входит в холдинг Рината Ахметова Систем Кэпитал Менеджмент, последние месяцы находится в центре боевых действий. Большинство предприятий ДТЭКа расположены в Луганской и Донецкой областях, и ее сотрудники продолжают работать в буквальном смысле под огнем. В кабинете гендиректора ДТЭКа Максима Тимченко, который находится на 21-м этаже одного из бизнес-центров Киева, на первый взгляд, царит обычная рабочая атмосфера. Но уже через несколько минут он берет с подоконника карты зоны АТО с нанесенными на них объектами своей компании. Дважды в день Тимченко получает сводки о ходе боев от штаба, созданного при ДТЭКе.

Несмотря на гибель сотрудников, остановку предприятий и шахт, миллиардные убытки и сложности с обслуживанием валютного кредитного портфеля, Максим Тимченко выглядит спокойным. Иного выхода, кроме как приспосабливаться к военным условиям, у него нет: от жизнеспособности вверенных ему предприятий сейчас зависит многое – в том числе и то, будет ли этой зимой тепло в домах украинцев.

— У вас много объектов в зоне АТО – шахт, ТЭЦ, электросетей. Насколько их повреждения опасны для жителей и экологии?

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

— Самое опасное – это повреждение электроснабжения. Из-за падения высоковольтных линий без электричества остались миллионы людей. А отключение больниц и промпредприятий грозит катастрофами, которые сложно даже предсказать.

Например, когда Авдеевский коксохимический завод оказался на грани остановки, мог произойти выброс технических вод с высоким содержанием тяжелых металлов. Завод спасли только благодаря тому, что нашли технологическое решение, как поддержать температуру в печах, дав ему продержаться без электроэнергии.

Из-за проблем с электроснабжением останавливаются и шахты. Если не восстановить сети в ближайшие недели, их просто затопит.

Вторая опасность – это электростанции. На территории АТО сейчас их пять, три из которых принадлежат ДТЭК, и еще две – Донбассэнерго. Энергосистема Украины является замкнутой, поэтому если с ними что-то случится, дефицит мощности возникнет по всей стране. Запасов угля на станциях хватит примерно на месяц, а из-за боевых действий пополнять их сейчас невозможно.

— Как вы обеспечиваете безопасность сотрудников в зоне АТО?

— Каждый выезд на восстановление линии – это героизм. Людей нельзя заставить пойти на такой риск, но они это делают. Все бригады выезжают с саперами, и, конечно, мы пытаемся максимально обезопасить людей, но не можем дать им стопроцентной гарантии. Даже если рядом нет активных боевых действий, остаются мины и неразорвавшиеся снаряды.

Поэтому обидно сейчас читать репортажи, нацеленные против Рината Ахметова и нашей компании. Мы делаем свое дело, чтобы помочь Донбассу выжить, а Украине – дальше существовать. Это не красивые слова, а реальность.

Какой бизнес делает сегодня для Донбасса больше, чем мы? Наши предприятия находятся там, где нет власти, ни местной, ни государственной – никакой. И люди, у которых жизнь перевернулась, идут со своими бедами к директору станции или шахты. Поверьте, что в условиях, сложившихся в Донбассе, очень сложно продолжать работать, платить налоги и зарплаты. А мы даже повысили людям зарплату с учетом изменения курса доллара и инфляции. Другой на месте Рината Ахметова переждал бы войну в спокойных странах, а он в Киеве, его позиция – любой ценой платить зарплату, налоги и помогать беженцам.

— Почему же Ринат Ахметов не помог восстановить мир в Донбассе, когда у него был сильный авторитет? Почему он отказался возглавить Донецкую область?

— Ринат Ахметов сразу сказал, что будет помогать Сергею Таруте, он не абстрагировался от ситуации. А должности – это совсем другой вопрос. Все эти месяцы он работал по 24 часа в сутки и сделал максимум для стабилизации ситуации.

На самом деле Ринат Ахметов с самого начала говорил, что нельзя бомбить Донбасс – силовое решение не приведет к миру. Но его заявление не восприняли в Киеве всерьез. Он же выступил против ДНР и ЛНР, хотя на референдум в поддержку этого образования вышли миллионы людей. В обоих случаях он не побоялся оказаться в меньшинстве. Я считаю, что авторитет Рината Ахметова в регионе остается сильным, и он будет расти.

— Какой месседж должна была услышать власть?

— Не бомбите нас.

— Почему жители Донбасса так легко поверили обещаниям лидеров "ЛНР" и "ДНР"?

— Люди в Донбассе высказали свою политическую позицию, а этим воспользовались. Просто уровень диалога центра с Донбассом был недостаточным. Если бы в нужный момент Киев принял знаковые для востока решения, например закрепив статус русского языка в регионе, таких проблем не возникло бы.

— Но ведь никто не запрещал русский язык...

— Да, это искусственная проблема. Но в политических игрищах она была возведена до проблемы, вызывающей страх, что запретят говорить на русском языке. Да, это миф, такой же, как реприватизация, но он порождает защитную реакцию. Проблема в том, что этой защитной реакцией воспользовались люди, которые не являются ни патриотами Донбасса, ни Украины. Это и привело к тому, что сегодня происходит.

— Вы утверждали, что вы и ваш акционер выступаете за мирное урегулирование. Но как можно говорить о мире с людьми с оружием?

— Вопрос, с кем и как вести диалог,- это вопрос к власти.

На то она и власть, чтобы брать на себя ответственность за установление мира. Мы в этом участвовать не хотим, потому что это не наше дело. По этой же причине мы не хотим финансировать батальоны. Ринат Ахметов четко сказал, что монополия на силу и оружие должна быть у государства. Наши предприятия работают и платят налоги, а это и есть источники для такой монополии.

— Многие города Донбасса фактически контролируются боевиками. Как руководители предприятий работают при такой власти?

— В разных городах – разные ситуации. Самый высокий уровень мародерства и бандитизма в Луганской области. Там есть как идейные борцы, так и откровенные бандиты. Шахтеры говорят: мы хотим защищать наши города, семьи и предприятия, дайте нам такую возможность. Нам необходимо оружие, чтобы организовать оборону.

— Почему вы не хотите пойти на это? Может быть, они как раз и наведут порядок?

— Это не наша компетенция. Чтобы организовать территориальную оборону, должна быть милиция, которая легально возглавит этот процесс. Сегодня мы фактически защищаем наши позиции тысячами шахтеров, желающих иметь работу. После случая с обстрелянным автобусом, в котором находились наши сотрудники, мы остановили работу шахт, расположенных в зоне боевых действий. А шахтеры приходят и говорят: мы готовы брать на себя риск, дайте нам возможность работать.

— Они не боятся за свою жизнь?

— Люди начали привыкать к страху. Когда два месяца назад случился первый обстрел, это был шок, но сегодня уже к этому привыкли. Все прекрасно отдают себе отчет в том, что, если не будет шахты, не будет и города.

В случае опасности мы приостанавливаем работу и отправляем людей в бомбоубежища. У нас есть антикризисный штаб, который собирает всю информацию о боевых действиях. Штабу АТО мы передаем данные о наших объектах, чтобы по ним не стреляли. Общаемся и с боевиками с противоположной стороны. Но все эти договоренности очень зыбкие – всегда найдется безумец, который может стрельнуть.

— Если ситуация в регионе не стабилизируется в ближайшее время, как вы будете работать?

— Если такая ситуация продлится еще полгода, нужно будет говорить о плане спасения Украины, а не ДТЭКа. Мы готовимся к зиме без газа, рискуем войти в нее без угля, и если ситуация не нормализируется в самое ближайшее время, то вообще будет сложно что-либо прогнозировать.

— Есть ли у украинцев шанс перезимовать в теплых квартирах и с горячей водой?

— Зависит от того, будет у нас газ или нет, а это решение находится в политической плоскости. Два месяца назад мы были готовы вести переговоры с зарубежными поставщиками об импорте газа. Но государство настаивало на том, что это монопольное право НАК Нафтогаз Украины. Сейчас позиция меняется, но, во-первых, в Европе как реакция на события на востоке Украины выросла цена газа, а во-вторых, если два месяца назад, до начала активных боевых действий, можно было говорить о долгосрочных б-9-месячных контрактах на реверс на приемлемых условиях, то сейчас возможность во многом упущена.

— Вы являетесь монополистом в тепловой генерации, не опасаетесь, что на вас посыплются все шишки за повышение тарифов на отопление, горячую воду?

— Монополистом в условиях Украины быть плохо. Тебя начинают регулировать все – Антимонопольный комитет, Кабмин, отраслевой регулятор. При этом даже когда решение о поднятии цены на газ и, соответственно, повышении тарифов принимает власть, многие все равно продолжают считать, что виновато Киевэнерго.

Нам остается только открыто сказать киевлянам: газа нет, поэтому и горячей воды не будет, по крайней мере, до начала отопительного сезона. Я не хочу пугать киевлян, но сейчас главный вопрос – это экономия газа, чтобы провести отопительный сезон с тем объемом топлива, который мы успели закачать в хранилища до начала войны.

Пока неясно, каким будет объем реверса газа из Западной Европы. Если из Словакии удастся поставить 15 млрд кубометров, как предполагалось изначально, мы сможем нормально обеспечить отопительный сезон. Но если меньше, это проблема.

— Каково финансовое положение ДТЭК после всех этих событий?

— Компания несет убытки. В сентябре будет официальное открытие нашей аудированной отчетности, но уже сегодня я могу сказать, что у нас миллиардные потери за первое полугодие, и это связано как с происходящим, так и с переоценкой кредитного портфеля и увеличением наших процентных платежей.

Но мы знаем, как управлять денежными потоками – у нас есть видение, как мы этот год закроем, выполнив все обязательства. У нас длинный кредитный портфель и нет значительных выплат в этом году.

— Как у вас складываются отношения в новой властью в Украине?

— Увеличилась налоговая нагрузка. Выросли, к примеру, рентные платежи. Но я думаю, что государство не меньше нас заинтересовано в успешности крупного бизнеса. Если Украина декларирует, что идет в Европу, история с раскулачиванием или реприватизацией должна остаться в прошлом. Я категорически противник даже разговоров на эту тему.

Сегодня в Донбассе среднего и мелкого бизнеса нет вообще, а из крупного работают только компании СКМ. И если в дополнение к инфраструктурным проблемам и боевым действиям мы получим еще и невыносимую налоговую нагрузку, не станет и нас.

— А реприватизации не боитесь? Недавно было заявление Фонда госимущества о проверке генераций.

— Я прошел уже минимум три волны разговоров о реприватизации и чувствую себя уверенно. Выполнение инвестобязательств Фонд госимущества проверяет каждый квартал. Так что если эти проверки будут объективными, нам бояться нечего.

На самом деле именно наши инвестиции в генерирующие компании позволяют сегодня работать энергосистеме Украины. Самая молодая станция, которую мы купили, была построена в 1982 году. Мы вложили в эти активы в три-четыре раза больше средств, чем все остальные инвесторы. Из 11 приватизационных конкурсов, которые проходили в энергетике, мы участвовали в шести, и ни в одном из них не было очереди из инвесторов.

А знаете, почему не стояла очередь западных инвесторов? В Украине такая регуляторная среда, что западные инвесторы не готовы вкладывать сюда деньги. В течение всего срока существования ДТЭКа я говорю о необходимости реформ и введения прозрачных правил. Кроме того, когда мы проводили конкурсы, в Европе в этот момент был свой кризис – Меркель спасала Евросоюз, и им было не до приватизации в Украине.

Кто-то заявляет о дискриминационных требованиях к участникам конкурсов. Да, не могли в нем участвовать компании, в которых 25% в госсобственности, поэтому к торгам не допустили бы Газпром, например. Участники должны были показать всю организационную вертикаль до конечного бенефициара, и офшорных схем у участников конкурса быть не должно. Еще в условиях было написано, что 70% угля должно быть украинского происхождения, иначе активы купили бы российские инвесторы с российским углем, который дешевле и качественнее нашего.

— А что вы думаете о высказываниях Игоря Коломойского, который предложил национализировать часть активов Рината Ахметова?

— Каждый волен высказывать свою позицию. Но есть заявления, аргументы, действия и судебные споры. Слишком большой путь надо пройти от заявлений к действиям. А у нас много аргументов, чтобы на такие слова отвечать фактами, а не контрзаявлениями.