Монтировщики, осветители, декораторы, бутафоры, реквизиторы, гримеры, суфлеры и помощники режиссеров. О них мало, кто вспоминает, наблюдая за ходом пьесы, но ни одна премьера не состоялась бы без их труда, а некоторые актеры без их рук не стали бы столь именитыми. Ведь короля делает свита. Все они — винтики в большом слаженном театральном механизме. И пусть аплодисменты зрителей всегда предназначаются для актеров, каждый "винтик" оправданно из них приписывает в финале часть оваций себе.
Они называют себя "обслугой". Но при этом не умаляют того, что театр начинается с гардероба и кассы, со света, грима и декораций. Для зрителя — это яркий праздник искусства, а для них — маленькая родина. Они ежедневно приходят на свою тихую, незаметную, а подчас и подпольную работу, и в выходные и в праздники служат искусству Мельпомены. Но мало кому известны имена даже тех из них, кто работал со звездами театра и кино. Надежда Моисеева, профессиональный гример, пятьдесят лет отдала работе с именитыми артистами. Она гримировала Георгия Вицина, Анатолия Папанова, Владимира Высоцкого и Марину Влади, Андрея Миронова и Фаину Раневскую, Николая Каранченцова и Майю Плисецкую. А кто знает имя Дамира Исмагилова, художника по свету, который работал в самых известных театрах Москвы и недавно выпустил книгу, в которой раскрывает секреты "правильного" света? О легендарной подсказчице Любови Лесс из театра имени Маяковского из столицы бывшего Союза не всякий зритель знает. И хорошо, что есть артисты, которые не забывают о ней и иногда вспоминают в своих интервью о том, как суфлер писала им записки с замечаниями или приходила в гримерку, чтобы разобрать ошибки произношения. При этом как раньше, так и сейчас, свита королей и принцесс получает за свою работу символичное вознаграждение — в среднем 1200 гривен в месяц.
"РАКИ — ТОЖЕ АРТИСТЫ, ОНИ ВЫСТУПАЛИ НА СЦЕНЕ, КАК ЖЕ МОЖНО ИХ СЪЕСТЬ?"
Татьяна не может смотреть спектакли из зала. Ее место — у портала, за последней кулисой. Реквизитор театра следит за тем, чтобы ложки, стаканы, книги, бутафорные вареники, картошка, корзинки или граммофон были в наличии и лежали на своих местах, а в нужное время мебельщики вышли на сцену и быстро сделали перестановку для следующего действия. Татьяна Плиска, завреквизиторским цехом театра им. Франко признается, что и сама не раз появлялась на сцене в массовке — нужно и интерьер сменить, а заодно и душевно отыграть персонаж. "Приходится работать и актрисой. Подходит Наталья Сумская и говорит, что для "Кайдашевой семьи" ей нужна массовка, — рассказывает Татьяна, — мол, бери всех — и на сцену, твои справятся. Мне льстит такое доверие, вот и работаем и обслугой, и актерами в одном лице".
Актерство — Татьянина несбывшаяся мечта. Ей так хотелось блистать на сцене, и 36 лет назад она пришла после школы на место реквизитора в театр им. Франко с одной целью — работать и поступать в театральный. "Но режиссер Василий Дашенко послушал шевченковский "Сон" в моем проникновенном исполнении и сказал, что лучше быть хорошим реквизитором, чем актрисой второго плана. Я рыдала три дня". В неполных 23 Татьяна заняла место главного реквизитора театра, где работает по сей день. "Вся моя жизнь в театре. А дома у меня нет ни белых простыней, ни скатертей, ни полотенец такого цвета, какие используются в спектаклях, ни фужеров, ни посуды, ничего. Могут приехать домой и проверить, а зачем мне себя компрометировать? Реквизит хранить дома я не имею права, все только на театральном складе, — рассказывает она, показывая нам свои богатства, — деревянная посуда, подсвечники, корзины, рушники, сундуки, книги, ковры, вот бутыль с самогонкой, даже настоящая прялка есть. Стараюсь все хранить "по спектаклям", иначе потом среди миллионов вещей найти нужную будет просто нереально". Сейчас в театре все больше натурализма, ведь сметы в "совке" были мизерными, а ныне театр может себе позволить хороший реквизит. Настоящие яблоки, тесто из воды и муки, шампанское — тоже натуральное. Ведь сложно подделать эффектное открывание бутылки, а вот коньяк и вино — нет. Коньяк готовится из крепкой чайной заварки, а любой сорт вина можно сделать из каркаде. А вот раки в пьесе "Истерия" были живыми. "Я договорилась с магазином и прямо перед спектаклем прибегала и покупала: "Девчонки, дайте мне хороших артистов, да покрупнее!" А по окончании мне всегда было жаль их варить. Первые несколько спектаклей я даже вывозила их на Днепр и отпускала: это же артисты, они же выступали на сцене, как можно их съесть?!"А на гастролях в Черкассах Татьяна чуть не попала впросак. Так вышло, что кофры с реквизитом задержались в дороге, и ей срочно пришлось добывать все необходимое для спектакля. "Хорошо, что пьеса "Обочи
на" — современная. Подушки я принесла из гостиницы, чемоданы выпросила у артистов, всю посуду — в ресторане. Но еще нужны были милицейская рация, свисток и жезл. Пришлось падать в ноги первому встретившемуся постовому: "Если не выручите, меня уволят!" Повезло, что этот плечистый дядька оказался нормальным, выручил. Меня хотел режиссер наказать, мол, не проконтролировала, но так как у всех актеров было все необходимое под рукой — пожалели".
ОБШИВАЕМ ВСЕ ЭПОХИ
"Конотопская ведьма". Готовятся костюмы для нового спектакля фото М.Койфмана
"Чем креативнее художник — тем сложнее костюм. Но от этого интереснее и работа", — говорит за весь коллектив заведующая пошивочным цехом "Молодого театра" Светлана Бутко. Конечно, как любых женщин, их подмывает все пошитое померить. Как удержаться, если, к примеру, это костюмы эпохи Марии Стюарт? "Наденем все — и обязательно сфотографируемся. Это уже наша традиция," — говорит Светлана. А праздник — это когда они всем коллективом идут на премьеру. Обязательно среди зрителей найдется хоть один "критик", который с апломбом заметит вслух: "Постановку выручают только костюмы", а другой поддакнет: "Да-а, костюмы — супер". "Приятно, — говорят коллеги Светланы. — А если на банкете еще и тост в нашу честь скажут — чуть ли не триумф".
Потом начинаются будни. Один костюм нужно отремонтировать, другой — "повторить" для актера, которого только что ввели в спектакль, третий — перешить на поправившегося артиста. Редко кому удается удержаться в одной поре. И все это нужно совместить с пошивом для новой постановки. "Если ткани дадут поздно, то приходится засиживаться допоздна. Есть срок сдачи и утверждения костюмов, и его нельзя нарушить, — говорит Светлана. — Но даже такой режим не дает скидки на качество работы: все должно сидеть отлично, строчки и края — быть ровными. Зритель все равно не заметит из зала, а для нас это — дело престижа".
"ИНОГДА ТАКОЕ СМОРОЗЯТ! ЛИШАЮСЬ ДАРА РЕЧИ"
Суфлер — теперь профессия редкая, можно сказать, вымирающая. В Киеве ее сохранили только в Национальной опере и Театре русской драме им. Леси Украинке. Специалисты объясняют это тем, что в уставах современных храмов Мельпомены появилась строчка: "Профессиональная обязанность актера — знать текст". И все-таки без накладок из-за забытых реплик не обходится. Тогда и рождаются байки. Актера срочно ввели в спектакль. Ему подсказывают не только слова, но и действия. "В графине узнает свою мать...", — шепчут ему из-за кулис. Актер очень волнуется и принимает слова не на счет женщины, играющей графиню, а графина, стоящего на столе. Заглядывая внутрь, он произносит: "Мама, как вы туда попали?"
Галину Сергеевну Воронкову, суфлера театра им. Леси Украинки, лишней штатной единицей не считают. "Она, как птичка в кустах, — отзывается о женщине актриса Анна Наталушко. — Щебечет тихонько — и о тексте во время спектакля можно не волноваться. Если идет сложная репетиция, ждем голоса Галины Сергеевны, как глотка свежего воздуха".
"Мне очень помогает то, что я — бывшая актриса", — говорит Воронкова. После окончания киевского театрального института, она работала на периферии. Но потом из-за болезни родного человека пришлось переехать в Киев. Актрис ее амплуа и возраста в "Лесе" было много. Требовался суфлер. Так Галина Сергеевна попала в закулисье. Теперь успех спектакля определялся не сыгранной нею роли, а по тому, насколько она ориентируется во всех ролях постановки, включая то, в какой манере произносит свою реплику актер, какие паузы он делает в мизансцене. Пригодились дикция актрисы, ее умение рассчитать громкость голоса. Научилась по одному только взгляду актера понимать, что понадобилась помощь. "Но иногда такое сморозят! На сцене и за кулисами — немая сцена", — говорит суфлер.
"ОДНАЖДЫ ИСПАЧКАЛ ЗАД НАРОДНОМУ АРТИСТУ"
Петра Григорьевича Межировского можно назвать аксакалом киевского театра оперетты. Он 42 года посвятил работе в декораторском цехе среди огромных тканых полотен, кистей и эскизов. Он рисует небо, море, лес, облака, старинные дома, ковры и предметы интерьера. А все для того, чтобы зритель ощущал натурализм происходящего и без остатка погружался в сюжет. Он создал декорации к 250 спектаклям и в 15-ти из них работал, как художник-постановщик.
Как многие из работников театра второго эшелона, художник — из несостоявшихся актеров. Много лет назад после художественно-театрального училища, Петр много снимался в массовках и эпизодических ролях на Одесской киностудии, и знаменитые режиссеры предлагали ему освоить профессию актера. Но художник женился и супруга поставила условие: если ты станешь киноактером — мы разводимся. Петр Григорьевич сделал тогда правильный выбор — идут рука об руку с женой по жизни уже 44 года. Но до сих пор сокрушенно вздыхает, вспоминая о том, что не состоялся в актерстве. "Есть о чем жалеть, и скульптурой хотелось заниматься и оператором побыть, да не получилось, — сетует мастер, — но люблю выбранную работу и ни на что ее не променяю. Предлагали место главного художника театра, но мне привычнее здесь, в декораторском цехе с кисточкой и красками". Стоя на коленях художники-декораторы проводят по многу часов: потертости на одежде, подранные носки ботинок — издержки профессии. В руках длинный бамбуковый стик с углем на конце или кисточка и емкость с краской — обычный детский горшок, по признанию Петра Григорьевича, очень удобная емкость. "Бывает, выходишь из цеха — рук не чувствуешь, шатаешься от усталости, — рассказывает 68-летний декоратор, — Нас, художников, всего двое и огромные полотна в десятки метров нужно разрисовать по заданному эскизу в очень короткий срок. Да и помещения не приспособлены для нормальной работы: зимой — в цехе холодно, летом — слишком жарко, само помещение недостаточное по площади: большие полотна нам приходится рисовать по кусочкам, мы не можем посмотреть целиком, негде разложить. Невысокие потолки не дают возможности оценить, как будет выглядеть "задник" со зрительного зала. Полагаюсь на интуицию, пока ни разу не подводила. "Работал Петр Григорьевич со многими именитыми режиссерами, не только Украины — Польши, Чехии, России и все оставались довольны художественным оформлением сцены. Но бывали и забавные случаи. И не отрываясь от работы, декоратор вспоминает: "
В Москве шел спектакль "Безумный брат мой", а там, в "медицинской" сцене нужны были предметы мебели белого цвета, а стула такого не было, и я наспех побелил табурет, но не добавил клей, чтобы белила не пачкались, его не оказалось под рукой. Мне реквизитор сказал, что на него по пьесе не садятся. И тут народный артист Шевцов в черном костюме присаживается на стул, а потом еще поворачивается спиной к залу. И, конечно, стоит дикий хохот, а я вижу, как из-за кулис мне режиссер кулаком грозится. Но актер оправдал меня, подтвердил, что я не знал о мизансцене".
Несмотря на солидный возраст, Петр Григорьевич продолжает развиваться как творческая личность. Увлекается фотографией, в свободное время любит поснимать видеокамерой — она тут же, в цехе, пишет нежные лирические и ироничные политические стихи, опубликовал в известной газете более ста своих частушек. "Не люблю сидеть без дела, — говорит художник, — просто не привык. У людей — обед, а я бегу в подсобку, у меня уже стих в голове готов, надо быстро записать".
"ГРИМИРУЮ ДАЖЕ КУР"
Юлия Лысенко, художник-гример театра на Левом берегу, к профессии относится иронично и на вопрос: "Кем вы работаете?", привычно отвечает: "Пачкаю актеров!". С улыбкой рассказывает, что умеет за 5 минут сделать из принца— горбуна, из мужчины — женщину, соорудить прическу из метровых волос, загримировать курицу Дусю, а однажды даже покрывала загаром пятую точку опоры актера. В театре идет 35 спектаклей и все образы из них Юля знает на память.
Гример отлично понимает, что нужно актеру — ведь и сама начинала карьеру актрисой Запорожского театра. А свой первый грим сделала еще в пять лет — разрисовала себя и подружку акварельными красками. Сейчас Юля состоялась как гример — ее приглашают в рекламу и кино, но театр она ни на что не променяет. "Слабо наш труд оплачивается, но театр — это болезнь. А рождение образов это так прекрасно. Когда в "Рогоносце" за 3 минуты я превращаю актера Диму Суржикова из молодого красавца в беззубого урода, то в финале, я кусочек зрительских оваций записываю и на свой счет. Да, я только винтик в механизме театрального закулисья, моя пещера находится в полуподвале, но я с удовольствием играю в эту игру". Любит вспоминать и работу в спектакле "Много шуму в Париже", где она в антракте делает из мужчины — женщину: "Это был настоящий экзамен. Тогда, на премьере сидела мама актера и очень важной была для меня ее оценка. И когда она после спектакля сказала, что она в молодости была именно такой, это была лучшая похвала".
Монтировщики, осветители, декораторы, бутафоры, реквизиторы, гримеры, суфлеры и помощники режиссеров. О них мало, кто вспоминает, наблюдая за ходом пьесы, но ни одна премьера не состоялась бы без их труда, а некоторые актеры без их рук не стали бы столь именитыми. Ведь короля делает свита. Все они — винтики в большом слаженном театральном механизме. И пусть аплодисменты зрителей всегда предназначаются для актеров, каждый "винтик" оправданно из них приписывает в финале часть оваций себе.
Потребительская инфляция
Учетная ставка
Официальный курс евро
Официальный курс доллара
Международные резервы
Главные темы